"...Обладал Парвус сейсмическим чувством недр и уже знал, что - поползут пласты!.. Наконец-то она пришла, наступила Великая, Мировая! Он давно ее предсказывал, называл, вызывал - самый мощный локомотив истории! ...Вся предыдущая жизнь Парвуса была как нарочно состроена для безошибочного создания этого Плана.
И оставалось теперь ему - тому счастливому, чем Парвус был, скрещению теоретика, политика и дельца, - сформулировать план по пунктам в декабре Четырнадцатого, ...приоткрыть его германскому послу... (...теперь высшие правительственные глаза предусмотрительно засматривали в его пророческие).
... Все это Парвус решил блистательно - ибо все это было в его природной стихии... Гениальность соединения торговли и революции в том и состояла, что революционные агенты под видом торговых... ездили от Парвуса совершенно легально и в Россию, и назад. Но высшая гениальность была в отправлении денег. ...Вот был гений Парвуса: импорт товаров, таких нужных для России, чтоб вести войну, давал деньги выбить ее из этой войны!" ("Ленин в Цюрихе")
В этом наполовину ленинском ревнивом восхищении - потому что в "Красном Колесе" десятки страниц написаны, как внутренний монолог одного из персонажей и автору нельзя вменять всякую строчку - наполовину солженицынском признании злого, ненавистного, "блистательным", беспечно естественным, гениальным, скрыто больше, чем только обыгрывание гротескного словоупотребления партийных манипуляторов, больше чем писательская способность к перевоплощению.
В этом содержится также и искреннее признание высокого онтологического статуса враждебной силы, которое столь внятно отличает Солженицына от всей предшествующей русской литературы. Может быть, Достоевский и хотел бы приписать такой титул своему герою - Ставрогину - в "Бесах", но остановился перед мировоззренческими последствиями такого шага и обрек его на самоубийство.
Пророком назвал Солженицын Льва Толстого в несколько ироническом контексте "Августа 14-го". Пророком можно было бы назвать и самого Александра Солженицына. Но пророчествуют они разное и, может быть, в самом деле несовместимое в пределах одного вероисповедания.
Солженицын, признавая за силой зла статус гениальности, невольно подталкивает нас к признанию существования в мире двух сил. Сравнимых по их онтологическому уровню:
"Проникнитесь ясным пониманием двух сущностей,
Дабы каждый... сам избрал себе только одну из них..."
