Затем — выезд на боди-бильдинг, в солярий или в бассейн, это давало мне возможность съесть что-нибудь посущественнее, чем шоколадные крошки, уничтожить исписанные странички из блокнота и справить естественные надобности: не мог же я, простите, гадить на трюмо.
Лариска об этом как-то не задумывалась.
Бриться мне приходилось дамской бритвой для удаления волос. Мука это, доложу вам, адская.
По возвращении Лариса играла со мной в прятки (я прятался, а она искала), потом садилась за вечерний макияж, переодевалась и ждала вечерних сигналов от Игорька.
45
В ту неделю Игорек появился лишь однажды — в компании однокашников по институту, сплошь президентов и генеральных директоров. Устроили мальчишник и пьянствовали до утра.
Никаких купеческих безобразий не было: сидели в гостиной, хлестали родимую и, точно дворня допотопных времен, с умилением вспоминали о том, как куражились над людьми былые властители России.
А в промежутках между историческими анекдотами пели советские песни: "Забота у нас простая..“. и эту, как ее: "Ты, конек вороной, передай дорогой, что я честно погиб за рабочих".
Лариса несколько раз заходила в спальню пьяненькая и слёзно упрашивала меня:
— Гулливерчик, миленький, ну можно я тебя покажу? Ну, не будь вреднючкой гадким, пожалуйста!
Я писал в ответ: "Только попробуй, спрячусь так, что ты меня больше никогда не увидишь".
Скажу не без удовольствия: эта угроза действовала.
В сущности, Лариса была одинокая и очень несчастная девчонка, без меня она просто умирала с тоски.
Время от времени она начинала допытываться, откуда я, собственно, взялся.
Я написал ей целую историю о далеком цветущем крае, где все такие, как я. В географии Лариса была не сильна, и я разместил свою историческую родину в Южной Америке, в Восточной Республике Буругвай.
Что-то вроде страны эльфов, откуда меня вывезли против воли, продали в рабство через ГУМ, а потом потеряли на улице.
— И всё там маленькое, в твоем Буругвае? — спрашивала Лариса. — И дома, и машины, и магазины?
"Конечно, — писал я крупными печатными буквами. — Иначе где бы я купил свой хорошенький костюмчик?"
Лариса поверила в эту сказку, даже полюбила ее и часто со вздохом говорила, что хотела бы в моей стране побывать.
Я охотно обещал ей выхлопотать визу.
Вот так прошла блаженная неделя.
От обильной шоколадной подпитки я слегка раздобрел.
И, конечно же, весь пропах косметикой.
Эта идиллия меня расслабила, я всё тянул со своим уходом — и в конце концов упустил время, когда мог бы беспрепятственно улизнуть.
