— Клив, не спрашивай.
— Я должен. Мне надо знать. Хочу умереть настоящим мужчиной. И обязуюсь, больше никогда об этом не упоминать. Строго между нами. Но ты обязан мне рассказать: она так же хороша, как выглядит?
— Клив!
— Ну, естественно. Так я и знал. Расскажи мне подробности.
— Клив!
— Господи! Хоть чуть-чуть. Что-нибудь! Она холодная или горячая? Бреет волосы на лобке?
— Клив! — Джон попытался его оттолкнуть.
— Даже не говори. Просто кивай. Или только смотри, если я угадал. Это она на тебя насела? Она пихала палец тебе в зад и массировала простату, точно это большое головоногое?
— Моя простата не похожа на большое головоногое. Господи Иисусе, Клив!
— Именно! Так и говори: «Господи Иисусе», если я угадал. Ты поимел ее раком? Она раздвигала свои прекрасные ягодицы? А плотненькая, влажненькая вульвочка смотрела на тебя, как морской моллюск? Когда ты в нее вошел, она вопила, точно голодная серебристая чайка? — Клив заговорил хриплым шепотом: — Она тебя умоляла? Ну, признайся мне, Джон.
Джон закрыл лицо руками и застонал.
— Не покидай меня, Джон. — Клив потряс его за плечи. — Продолжай. Так близко к богине мне никогда не подойти. Хватит до конца жизни для долгих зимних мастурбаций. Признаю, я зануда. Так сжалься над несчастным занудой. Как насчет оргазмов? Были? Ну конечно, ты ведь такой жеребец. Один или много?
Джон оттолкнул его в сторону к стене, но рука с отчаянной поспешностью ухватила за горло.
— Клив, это ненормальность. Ты ненормальный. Я в глубоком дерьме, а ты валяешь дурачка-онаниста.
Они ковыляли по комнате: Джон тяжело впереди, Клив, хватаясь за грудь, поспевал сзади — лицо красное, губы и глаза сальные.
— Она садилась тебе на лицо и ерзала своими душистыми, мохнатыми гениталиями, пока ты не чувствовал, что тонешь в вожделении? А еще?..
— A-а! На помощь!
— Она брала в рот? Конечно, брала. «М-м… Какой вкусный горячий мужской сок». И выпускала по капле из уголка губ. А потом тащила тебя в душ, намыливала задницу и скромно говорила: «Джон, почему ты не трахаешь сюда? Здесь каждое отверстие — твое». А свои белые, влажные трусики? Пихала тебе в рот? Привязывала к стулу чулками? Делала тебе на член кольцо из старой подвязки, а сама ложилась и возбуждала себя электрической зубной щеткой?
— Чем это вы тут занимаетесь? — В дверях стояла миссис Пейшнз.
— Обсуждаем список кандидатов на Букеровскую премию. — Клив нехотя отпустил Джона.
— А в магазин вы не хотите вернуться? Там покупатели. Один человек спрашивал француза по фамилии Беллами
