Джон и Ли шли по незнакомому лесу, преодолевали хитроумные лазы сквозь изгороди и трепались почти ни о чем. Они вили гнездо из словесных веточек и соломинок и к тому моменту, когда снова ступили на ведущую к гостинице аллею, из ничего соткали нечто хрупкое, так что ни одному не хотелось спросить: «Расскажи, о чем ты думаешь?», — потому что «Расскажи, о чем ты думаешь?» свидетельствовало бы о полном провале.
После ленча оба читали газеты. А сразу после долгого позднего чая Ли расплатилась по счету, Хеймд подал машину, колеса зашуршали по гравийной дорожке, и они влились в поток уносящихся обратно в город красных точек габаритных огней. Джон смотрел на вспыхивающее и гаснущее в свете встречных фар лицо Ли. Они держались за руки и слушали радио. А когда за окном замелькали знакомые улицы лондонского Уэст-Энда, возникло ощущение легкой депрессии. Знакомое чувство воскресного вечера, когда в понедельник предстоят неприятные дела. Передача «Звезды по воскресеньям», тосты с бобами, привкус светлого пива из жестянки, глаженье рубашки и звонок матери.
— Знаешь, я в самом деле получил удовольствие от этих выходных. — Голос Джона прозвучал ровно и вежливо. — Правда.
— Н-да, позабавились. Тебя куда-нибудь подбросить?
— Не надо. Я возьму такси от отеля.
— О’кей. Ты не обидишься, если я не оставлю тебя на ночь?
— Конечно, нет.
— У меня ранний рейс. И надо еще кое-что сделать. А с тобой поспать не удастся. И в Лос-Анджелесе я буду выглядеть настоящим дерьмом.
Когда они подъехали к «Конноту», стемнело и начал накрапывать дождь.
— Спасибо, что не отказался побыть моим приятелем на выходные. Ну-ну, не надо делать такую кислую физиономию. Я скоро вернусь. А если решу заняться этой пьесой попозже, к концу года, тогда позвоню.
Джон понял, что Ли уже далеко. Ее глаза искрились над его плечом.
— Ли, все было очень хорошо, правда?
— Естественно, милый. Только я не сильна в этой самой чепухе, которую говорят на прощание. Напиши мне стихотворение.
Джон вроде бы и не собирался, а просунул ей ладонь под затылок и привлек ее лицо к своему. Впервые за их короткую и очень однобокую связь он спровоцировал ка-кое-то действие и почувствовал, что она сопротивляется; рядом мелькнули ее красивые голубые глаза. Ли уперлась ладонью ему в грудь, а потом, черт возьми, ответила на поцелуй — губы широко открыты, горячий язык поглаживал зубы, длинные пальцы прямо против сердца.
В глаза Джона ударил белый свет. Ли отстранилась. Меж их губами повисла ниточка слюны.
