После ужина столы убрали, и Мария вновь танцевала с принцессой Елизаветой. После этого танца все перешли в палату адвокатов, изобильно позолоченный зал, украшенный гобеленами, которые повествовали о победах Цезаря. Там их ждали живые картины. Сначала следовал парад семи планет, затем двадцать пять искусно сделанных из холста лошадей привезли облаченного в парчу юного принца. Два белых коня влекли триумфальную колесницу с музыкантами, игравшими на лютнях, арфах и цитрах, двенадцать принцев ехали на единорогах, а в колеснице следовали девять муз. Все это заняло два часа, однако говорят, что публика сочла представление слишком коротким. За ним опять последовали танцы, а затем появились шесть кораблей, плывущих по морю из синего шелка, который обдували снизу — чтобы появились волны, и сверху — чтобы надувались паруса. На каждом корабле находился член королевской семьи в маске из золотой парчи, а когда корабли остановились у столов, на борт проводили дам и они покинули пиршество. Генрих II сопровождал Марию, Екатерина выбрала Франциска, и на этом официальная часть праздника закончилась, хотя послы и прочие гости продолжали веселиться до утра. На следующий день в соборе были обвенчаны пары более низкого ранга, а затем Генрих II устроил трехдневный турнир около дворца Турнель — на теперешней площади Вогезов — в полумиле по правому берегу. Шотландец Ричард Мейтленд из Летингтона, незначительный поэт и чиновник, чей сын впоследствии станет главным секретарем Марии, написал без всякой иронии:
Шотландцы и французы теперь живут в союзе,
Как если бы они были братьями, рожденными в одной стране,
Свободные от подозрений,
Сохраняющие верность друг другу,
Готовые защищать друг друга на море и на суше.
Генрих II пожелал, чтобы о браке узнал весь мир, и хотя расходы были ужасающими, его план увенчался успехом. В конце празднеств Мария «плохо себя почувствовала», что в общем неудивительно.
Глава V
«ОНА ДОЛГО НЕ ПРОТЯНЕТ»
В Эдинбурге празднества по поводу бракосочетания Марии Стюарт были гораздо более скромными, поскольку народ это событие совершенно не интересовало; праздник обошелся всего в 183 фунта 9 шиллингов и 9 пенсов и заключался в единственном залпе огромной пушки по прозванию «толстуха Мег». Ядро пролетело две мили и, никого не задев, упало в полях к северо-западу от города. В Шотландии куда больше заинтересовались внезапной смертью, постигшей в Кале четырех посланников, только что подписавших брачный договор и теперь возвращавшихся домой. Немедленно заподозрили отравление, но французский заговор маловероятен — ведь Франции была очень важна незамедлительная ратификация договора, внешне столь выгодного шотландскому правительству. В конце концов, учитывая секретный договор Фонтенбло, это соглашение было совершенно бесполезным.
