— А как думает Братец Конь — так и будет, ты действительно начнешь видеть этих богов?
— Да, — подтвердила Хизи. — Он думает, так и случится.
— Ох… — Тзэм задумчиво обратил взгляд к всадникам.
Великая скачка заканчивалась; воины стали спешиваться и обниматься с родичами. Воздух был полон запаха жарящегося мяса: скоро должен был начаться пир.
— Хоть все это и странно, — сказал Тзэм оптимистически, — но Братец Конь ведь не лишился рассудка, а ты говоришь, он всегда видит богов. И Перкар рассказывал, что видел богов тоже. Не так уж это ужасно, как ты думаешь.
Хизи кивнула, по-прежнему прижимаясь к великану.
— Братец Конь и Перкар не такие, как я. Перкар видел богов, это правда, но он видел их в телесном обличье — воплощенными. Мне говорили, что каждый может видеть богов во плоти, и хотя их вид бывает устрашающим, это совсем не то, что видим мы с Братцем Конем. Мы видим сущность бога, его невоплощенную сущность. Это совсем другое.
— Как так?
— Они проникают сюда. — Хизи похлопала себя по лбу. — Они вползают через глаза в рассудок, как делала Река, когда я чуть не потеряла себя. — Она помолчала. — Я тебе не рассказывала, Тзэм. Это случилось, уже когда ты упал, а Перкар сражался с рожденным Рекой призраком. Река… Река меня заполонила. Я оказалась заполнена Рекой, я могла сделать почти все: разрушить Нол, убить Перкара, убить тебя. И мне хотелось разрушать и убивать, потому что я была уже не я. Вот так оно и будет каждый раз, когда я увижу бога. Появляются мысли, чувства, желания, которых у меня нет, — и все же они кажутся правильными, словно всегда во мне жили. — Голос Хизи самой ей показался тусклым и невыразительным.
— Братец Конь наверняка знает, как с этим жить. Он должен знать, — настаивал Тзэм. — Я таких вещей не понимаю, но он-то должен понимать. Он тебе поможет.
— Да, — пробормотала Хизи. Посередине деревни старейшины вскрыли дубовый бочонок с пивом, и раздались радостные крики. — Да, он так и говорит. Только… — Она взглянула в сочувственные глаза Тзэма, прочла на его грубом лице доброту. — Я думала, что спаслась… — прошептала Хизи. — Неужели я никогда не стану свободной?
— Трудно освободиться от собственной природы, — сказал Тзэм, и Хизи почувствовала, что по-своему он ее понял.
Хизи писала Гану:
Бенчином называется зимнее празднество, на которое многие из племен менгов собираются вместе. Они пируют, играют в разные игры и приносят жертвы богам. Я ожидаю увидеть много интересного. Пока что это сборище очень яркое, шумное, варварское. Приезжающие странно посматривают на нас с Тзэмом, но в целом довольно дружелюбны. Впрочем, Братцу Коню приходится отговаривать молодых воинов от того, чтобы вызвать Тзэма на поединок: у менгов есть легенды о великанах, живущих на северо-востоке, и они считаются могучими противниками. Тот из менгов, кто выстоит против великана, может рассчитывать на славу храбреца. Братец Конь говорит молодым кочевникам, что Тзэм все еще выздоравливает от ран — это, конечно, и в самом деле так — и что вызывать его на бой в открытую — значит нарушить закон гостеприимства. Менги обожают бороться и сражаться верхом; одно из их развлечений называется «бечиинеш» — по-моему, это означает «пятнашки». «Пятнают» они друг друга длинными деревянными лопатками, обитыми шкурами: иначе любой удар мог бы быть смертельным. Всадники налетают друг на друга и стараются лопатками выбить друг друга из седел. Еще они любят бороться и биться на кулаках. Думаю, тот, кто вызовет на борьбу Тзэма, пожалеет. Полувеликан не умеет пользоваться оружием, но я видела, что он способен сделать голыми руками, и мне трудно себе представить, что даже кто-то из этих диких варваров сможет выстоять против него.
