Я простился с ним, когда мы неторопливо дошли до Центрального универмага, рядом с которым осталась моя машина. Ещё по дороге, я передал спутнику распечатанную пачку «Президента», куда предварительно вложил три зелёные купюры с портретом столь любимого на Руси Бенджамина Франклина – скромную благодарность Артёму Александровичу за оказанную помощь и, вместе с тем, аванс в пользу ребят из нашего агентства, которым впоследствии, возможно, ещё придется обращаться к Иващенко или его коллегам.
Если кому-нибудь из непосвящённых вдруг взбрело бы назвать взяткой это денежное подношение, я бы точно не покраснел от стыда, ибо превосходно знал, как тяжело зарабатывают на хлеб оперативники в нашей доблестной милиции и, каким чёрствым и невкусным частенько оказывается для них этот хлебушек!
Чтобы уличный шум не мешал говорить по телефону, я забрался в машину.
На звонок ответила секретарь Гнедина, которой тот, вероятно, передал трубку для зарядки аккумуляторов.
Я попросил Оленьку позвать Александра Ивановича и вскоре услышал его негромкий проникновенный голос.
Понимая, что разговариваю с очень занятым человеком, я постарался быть максимально кратким и, в двух словах, объяснил Гнедину сложившуюся ситуацию.
– Фенькин сообщал вам о случившемся? – поинтересовался я в заключение.
Гнедин ответил отрицательно и, в свою очередь, озабоченно осведомился, насколько может доверять моей информации.
– Ошибка исключена, – коротко заверил я расстроенного банкира. – А что, Фенькин брал кредит в вашем банке?
– Увы, – отозвались на другом конце линии. – Шесть миллионов рублей.
Услышав о столь значительной сумме, я даже присвистнул.
Между тем, Александр Иванович пожелал узнать, что я намерен делать дальше.
– Нанесу визит Владлену Борисовичу, – ответил я и сразу перешёл к тому, ради чего, собственно, и позвонил Гнедину. – Мне хотелось бы, чтобы Фенькин рассказал о случившемся, как можно подробнее. Не исключено, что это имеет отношение к нашему расследованию!
Но Гнедин, похоже, и сам уже понял, что от него требуется, и прервал меня буквально на полуслове.
– Не беспокойтесь, Влад будет с вами откровенней, чем на исповеди, – без тени сомнения заявил банкир. – Я перезвоню вам и скажу, когда вы сможете встретиться…
Вечером, незадолго до ужина, я вдруг вспомнил, что за день ещё ни разу не звонил в Сочи. С каждым днём созваниваться с Юлькой было всё противнее, но, поскольку я пока не придумал, как развязать этот хитрый узелок, приходилось терпеть и делать вид, что ничего не случилось.
