– Что вы имеете ввиду? – вмиг насторожился я, глянув на собеседника.
Кажется, Иващенко специально приберёг самое интересное на десерт и теперь, словно хороший актёр, тянул паузу.
– Полгода назад Фенькина кинули на очень солидные бабки… – Иващенко сообщил об этом негромко, но каждое его слово отозвалось у меня в ушах, словно щелчок кнута – звонко и отчётливо.
Несколько секунд он молча наслаждался моей реакцией на услышанную новость, которую я воспринял почти, как дождь после долгой засухи.
«А это уже занимательно, – пронеслось у меня в голове. – Фенькинская драма вполне могла коснуться и Гнединых!».
– Кому же это удалось? – мой вопрос вряд ли был оригинальным, но Иващенко не стал придираться.
– Хрен его знает! – просто ответил он. – По моим сведениям, Фенькина надули на триста или четыреста тысяч баксов и последние месяцы он, как ненормальный, носится в поисках обидчиков…
– Он обращался в милицию?
Иващенко чуть не расхохотался.
– Куда там! Среди ментов немало тех, кого Фенькин в своё время наколол и, кроме того, не в его интересах официально засвечивать такие суммы.
К сожалению, подробностей этой удивительной истории Иващенко не знал.
– Артём, вам знакома фамилия Гнедин?
Пытаясь отыскать в памяти одно-единственное слово, Иващенко замедлил свой, и без того небыстрый, шаг.
– Кто это? – нахмурившись, спросил он, когда вскоре понял тщетность собственных усилий.
– Ваш земляк, который стал московским банкиром. Притом, довольно крупным…
Очевидно, подсказка помогла, потому что уже в следующую минуту иващенковскую физиономию озарила улыбка.
– Ах, вот вы о ком! – протянул он. – Ушлый малый!
Иващенко заявил это с таким видом, словно двух слов вполне хватало и я могу быть удовлетворён этой глубокой и всесторонней оценкой человека.
В отличие от него, я так не думал:
– Почему, ушлый?
Шаг опера стал гораздо увереннее.
– Году в девяносто третьем – девяносто четвёртом, этот Гнедин отыскал на здешних болотах «мессер» времён войны и толкнул его немцам за солидный куш! Уметь надо, – добавил он, то ли с восхищением, то ли с едва заметной завистью.
– Сколько можно выручить за это железо? – с сомнением спросил я. – Немцы, вроде, всегда были практичными людьми.
– Должно быть, оно того стоило, – разумно заключил Иващенко, и я не стал возражать.
– У Гнедина были связи с криминалом?
Мой спутник неопределённо пожал плечами:
– В те годы страну несло чёрт знает куда и криминал сидел в каждом втором кабинете, – философски заметил опер и пришлось опять признать его правоту.
