. Медленно и постепенно неолитические племена начали занимать области с теплым климатом. Изобретенные ими ремесла, употребление растений и приручение животных распространились путем подражания и заимствования на более обширные пространства. За 10 000 лет до нашей эры большая часть человечества уже достигла неолитического уровня. Для современного человека следующими, вполне логичными шагами в развитии были бы: вспахивание земли, посев, сбор урожая, помол зерна. А разве может быть как-то иначе? — спросили бы мы. Но 20 000 лет назад для первобытного человека элементарные с нашей точки зрения рассуждения были отнюдь не очевидны. Свой путь к успешной деятельности он нащупывал путем бесчисленных проб и ошибок, с фантастическими и бесполезными ухищрениями и ложными выводами. Где-то в Средиземноморье росла дикая пшеница, и люди могли догадаться, что эти зерна следует толочь и растирать для еды. Иначе говоря, они сначала научились собирать урожай и только потом засевать землю.
Примечательно то, что всюду, где сеют семена и собирают урожай, до сих пор сохраняются остатки понятий о связи посева с кровавыми жертвоприношениями, прежде всего человеческими. Для любознательного ума переплетение этих двух явлений может оказаться в высшей степени привлекательным, что и было продемонстрировано в монументальном труде Дж. Фрезера «Золотая ветвь»[11]. Следует помнить, что это переплетение возникло в детском, мечтательном и мифологизированном уме первобытного человека, и никакие логические построения не могут его объяснить. 12—20 тысяч лет назад наступление времени посева связывалось с человеческой жертвой. Для такой жертвы необходим был не какой-то изгой, преступник или даже обыкновенный человек, а девушка или чаще юноша из высшего круга, к которым до самого последнего момента относились с глубочайшим почтением и даже поклонением. Они были чем-то вроде жертвенных царей-богов, и весь ритуал их умерщвления строго определялся старейшинами и был освящен вековым опытом.
Вначале первобытным людям, лишь приблизительно представлявшим себе смену времен года, было, вероятно, непросто определить правильный срок посева и связанных с ним жертвоприношений. Вполне возможно, что на ранней стадии развития они не имели понятия о годовом цикле. Первая хронология основывалась на лунных месяцах; предполагают, что возраст библейских патриархов исчислялся в лунных периодах. В вавилонском календаре прослеживается попытка определить время посева по циклу из тринадцати лунных месяцев. Использование лунного календаря дошло и до наших дней. Если бы привычка не притупила наше восприятие, нам показалось бы довольно странным, что церковь связывает распятие и воскресение Христа с лунными фазами.
