Как ни пыталась Елизавета охладить религиозный пыл протестантских радикалов, используя лордов-католиков, было ясно, что это не удается — они имели явный перевес. То, что произошло дальше, явилось неожиданностью для современников и труднообъяснимой загадкой для историков. Королева, которая все время держала протестантов в жесткой узде и уже собиралась закрыть парламент, добившись «Акта о верховенстве», внезапно пошла на уступки, продлив сессию и согласившись ввести в церкви многое из того, что было принято при ее брате Эдуарде.
Это случилось после Пасхи. Впервые после пяти лет гонений протестанты открыто праздновали ее по своему, а не по католическому обряду. По всей стране, несмотря на отсутствие официальных инструкций, миряне причащались хлебом и вином (а не только хлебом, как принято в католической церкви, где вино предназначается лишь для причащения священников). Современный читатель едва ли сможет вообразить себе тот эмоциональный всплеск и безграничное счастье, которые испытывали искренне верующие люди, получившие возможность в день памяти об искупительной жертве Христа почтить его так, как считали правильным и угодным ему. Возможно, именно этот эмоциональный взрыв неподдельной радости убедил королеву в том, что большинство ее народа — той самой нации, которой она присягнула на верность, — за немедленное восстановление реформированной церкви.
Можно допустить и иное объяснение, которое скорее будет данью ее прагматизму, если не сказать политическому цинизму. 19 марта 1559 года, накануне Пасхи, в Англию пришло известие о том, что делегации Франции, Испании и Англии на переговорах в Като-Камбрези окончательно согласовали текст договора о мире; 2 апреля он был подписан. Теперь, когда уже никто не связывал условия мира с положением католиков в Англии и не пытался играть на этом, можно было оставить осторожность и дать больше воли протестантам. Скорее всего, оба фактора повлияли на решение Елизаветы одобрить «Акт о единообразии», предложенный протестантами-радикалами. Итак, когда парламент в 1559 году завершил работу, было провозглашено, что Елизавета является «верховной правительницей этого королевства и всех остальных доминионов и стран Ее Величества, равным образом как в духовных и церковных делах, так и в светских, и ни один иностранный государь, человек, духовное лицо, государство или владетель не имеет и не может иметь никакой юрисдикции, власти, превосходства, преимущества или авторитета в церковных или духовных делах в этом королевстве». Это и был тот главный политический результат, которого она добивалась. Порядок же богослужения, введенный в елизаветинской церкви, представлял собой компромисс — католики потеряли больше, чем рассчитывали, а протестанты получили меньше, чем надеялись. Это удивительное церковное урегулирование, которое решительно никого, включая саму королеву, не устраивало до конца, обеспечило тем не менее мир и на время уберегло Англию от религиозных войн, терзавших ее соседей.
