Владимир был снайпером в разведывательно-диверсионной группе спецназа ВДВ. Все его командировки были связаны с риском однажды не вернуться из одной из таких поездок. Причем мать никогда не узнала бы, где и как погиб ее сын, а уж тем более где он похоронен, да и есть ли вообще у него могила. Локис предпочитал не посвящать маму в такие подробности, справедливо считая, что незачем ее волновать.
– Чем нас сегодня будут кормить? – Володя появился в кухне одетый в домашние спортивные брюки и майку. Коротко постриженные волосы торчали на голове забавным мальчишеским «ежиком». От него веяло силой, здоровьем, уверенностью и ароматом какого-то одеколона.
– Садись. – Анна Тимофеевна торопливо вытерла руки о полотенце и поставила перед сыном дымящуюся тарелку. – Ты яичницу чем приправлять будешь? Майонезом или кетчупом?
– И тем и другим, – бодро ответил тот, намазывая маслом хлеб, – так значительно вкуснее. И вообще, ма, американцы утверждают, что с кетчупом можно съесть все, что угодно. Даже какашки…
– Вовка! – тут же возмутилась Анна Тимофеевна. – За столом, да еще при матери, такие слова говоришь!
– А что тут такого? – не смутился Локис, уплетая завтрак. – Ты послушай, что по телевизору говорят. И ничего…
– И что, надо повторять все, что там говорят? – Анна Тимофеевна попыталась провести воспитательную работу, пользуясь тем, что сын занят едой. – Если там начнут материться, то ты тоже начнешь со мной матом разговаривать?
– Ну, ты скажешь, ма!.. – Володя чуть не поперхнулся от материнского предположения. – Это ж надо такое придумать!
– Вот тогда и не выражайся, – внушительно подвела итог Анна Тимофеевна, – а то моду взяли, чуть что на телевизор валить.
– Не буду, – покорно согласился Володя, отодвигая от себя пустую тарелку. – Кстати, а чего ты сегодня не включаешь это скопище зла и разврата?
Володя кивнул головой на стоявший в углу телевизор.
– А там смотреть пока нечего… – отмахнулась Анна Тимофеевна. – В новостях сплошные ужасы.
– Например…
– В Москве – взрывы, в Дагестане – боевиков ликвидируют, в Киргизии – революция. Президента свергли… Нигде нет ни порядка, ни мира…
Локис отхлебнул крепкого горячего ароматного чая из большой кружки, на которой по-английски было написано «I love tea». Вместо «love» было нарисовано большое красное сердце.
– Ты, ма, рассуждаешь, как в старые добрые времена, – философски заметил он. – Дескать, жили мы бедно, но весело. Масло было жирнее, сахар – слаще, колбаса – по два двадцать за кило… А вот киргизы хотят жить по-другому…
