Незнакомец помог ей подняться, и она неожиданно почувствовала дрожь возбуждения во всем теле. Впервые за двадцать четыре года Каролина ощущала нечто подобное. Она стояла как вкопанная и никак не могла оторвать от него глаз.
Он кивнул с равнодушным видом, что особенно задело Каролину, и пошел прочь. Может, она ему не понравилась? Смущенная и озадаченная не только его, но и своей собственной реакцией, она осталась стоять у гондолы, продолжая смотреть ему вслед.
Оглянувшись, она увидела, что все остальные пытаются выпустить из шара воздух. Нагнувшись, Каролина достала из корзины свой фотоаппарат и уже хотела отложить его в сторону в более безопасное место, но передумала и наспех сфотографировала мужчину, который ей помог. Осознав вдруг весь идиотизм — или, может, безумство? — своего поступка, она украдкой огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что на нее никто не смотрит, и… сделала еще один снимок.
— Он вас заинтересовал? — спросил ее мягкий женский голос.
Вздрогнув, Каролина обернулась и увидела светловолосую молодую женщину, стоявшую рядом.
— Я Теодора, — застенчиво представилась та, — из соседней деревни.
Улыбаясь, Каролина пожала протянутую руку.
— Каролина Макферсон, из Англии. — Помолчав добавила: — Да, я нахожу его интересным.
— Мы тоже, — согласилась Теодора. — Его зовут Алистер. Алистер Латимер Барнард. Алекс. Мы все здесь гордимся им. Теперь он писатель. Мы очень его любим.
— Алистер Латимер Барнард, — в задумчивости теребя полотно воздушного шара, безуспешно пытаясь выдавить из него воздух, Каролина произнесла имя незнакомца.
Она мучительно пыталась вспомнить, где она слышала это имя. И вспомнила.
Алистер Латимер Барнард. Это, видимо, Алистер Барнард с Ближнего Востока, или из Африки, или еще откуда-то. Она видела его телевизионные репортажи с горячих точек планеты о войнах, террористических актах, катастрофах и прочих трагедиях. В помятой одежде, иногда небритый, он стоял перед телекамерой и рассказывал о том, что видел.
— Вы говорите, что теперь он писатель? — обратилась она к Теодоре.
— Да, уже почти год. Он прогуливался неподалеку, когда заметил приземляющийся шар, и подошел помочь. Возможно, когда-нибудь мы повесим у нас маленькую табличку, — мягко похвалилась Теодора, — с надписью «Алистер Барнард написал один из своих бестселлеров здесь, в тишине и покое нашей прекрасной Австрии».
— А это ему понравится?
— Нет, не думаю. Он не любит выставлять себя на показ, он не… экстравагантен. Так? — в замешательстве спросила Теодора, не уверенная, правильно ли она употребила слово, которого нет в ее родном языке. — Он часто гуляет в горах, — продолжала она на плохом английском, с трудом подбирая слова, — или сидит в кафе, иногда загадочно улыбаясь. Мы его не беспокоим, думаем, что в его голове, наверное, рождается новое произведение, и не осмеливаемся прервать такие ценные мысли. Мы просто улыбаемся и киваем ему в ответ, и он еще какое-то время сидит в кафе. Вы ведь не потревожите его? — обеспокоенно спросила женщина.
