Ее пальцы с трепетом шли вниз по литым мускулам его тела, она все плотнее прижималась к нему. Эти прикосновения были болезненными, и она цеплялась за его рубашку, желая избавиться от стеснительной прослойки.
Нетерпеливыми движениями он стянул с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону. Она упала на кровать.
— Наконец-то! — прошептала она, когда, уже обнаженный по пояс, он прижал ее к себе.
Каролину вновь изумило их несходство: его смуглая кожа рядом с ее золотистой; ее мягкие округлости и литая мускулатура его груди; его мужественность, так требовательно возбуждающая, и ее женственность, прячущаяся, но столь же требовательная.
— Как ты хороша! Во всем! — проговорил он, слегка отстраняясь и глядя на нее своими колдовскими зелеными глазами.
Потом он взял ее на руки и отнес на кровать. Отодвинув в сторону сброшенную им рубашку и сорвав последнее, что еще оставалось на ней, он снова стал поедать ее глазами.
Каролина посмотрела на него с робостью и попросила закрыть ей грудь простыней, но, когда увидела, с каким восторгом он на нее смотрит, сама сбросила белую ткань на пол и улыбнулась. Впервые в жизни она чувствовала себя совершенной. Ее груди, может быть слишком полные для ее хрупкой комплекции, были отзывчивыми и упругими, а кожа чувствительной и нежной.
Алекс подступил к ней и, захватив груди, взвесил их на ладонях. Он поцеловал каждую из них, потом взял в рот один сосок и стал, словно проголодавшийся ребенок, теребить его губами.
— Алекс! — Она застонала, взъерошив пальцами блестящие пряди его волос.
Между тем «младенец», отпустив одну ее грудь, переключился на вторую. Передышка длилась всего несколько секунд, и новая ласка возбудила в ней ни с чем не сравнимое желание, так что она откинула голову.
— Каролина… Красивая девочка… Прекрасная женщина… — шептал он загадочно.
Не отрывая от нее взгляда, он расстегнул шорты, быстро снял их и небрежным движением бросил в кресло.
— О Боже! — пробормотала она, открывая для себя его изумительную мужественность.
Она восхищалась Алексом и тогда, когда он был одет, но теперь не могла оторвать от него глаз. Вот только… У него все такое большое, а она такая маленькая! Ей сделалось страшно, ужас, словно заноза, проткнул радужный пузырь ее безмятежности.
— Какой ты огромный! — сказала она, когда он лег рядом.
— Спасибо, — усмехнулся он. — Но тебе нет нужды мне льстить.
— Ничего… — пролепетала она, между тем как он приподнялся на локте и изучающе заглянул ей в лицо.
