— Я только сейчас начинаю понимать, что ты должна была чувствовать, — медленно произнес Алекс. — Тебе было тогда шестнадцать, ну, почти семнадцать, когда родилась Марибель. Твои родители умерли вскоре после ее рождения?
— Отец еще до. Мама, когда ей было около года.
— Мне очень жаль, что у тебя все так сложилось. Но почему ты не попыталась разыскать меня? Ведь я же не скрывался. Ты вполне могла бы найти меня.
Да, он был прав. Но так уж получилось, что причиненная им боль сделала любой контакт невозможным. По крайней мере тогда. Потом… потом прошли годы… Она привыкла к своей жизни. Достигла чего-то. А горечь… горечь так и не смягчилась…
— Почему я должна была тебя разыскивать?
— Потому что ты растила моего ребенка. Вот почему, Лола.
— Моего ребенка! — крикнула она. — Мо-е-го!
Алекс прищурился.
— Ты сама скажешь ей? Или предоставишь это мне?
— Что скажу? — Долорес побледнела, хотя это казалось и невозможным из-за загара.
— Что я ее отец, что же еще?
Она отступила на шаг, опасно приблизившись к самому краю, словно хотела броситься в пропасть, лишь бы не продолжать тяжелый разговор.
— Нет. Ни я, ни ты. Мы не скажем ей ничего.
— Предпочтешь, чтобы она узнала от кого-то другого? От постороннего? Как она тогда отнесется к нам обоим? Ты подумала о ее чувствах?
— Ей нет никакой необходимости узнавать об этом!
Это был удар ниже пояса.
— Нет необходимости?!
— Нет. Она не знает, кто ты такой, может, даже не заметила тебя. Пусть все так и остается.
Алекс шагнул к ней, заставив ее отступить еще ближе к краю. Глаза застлало кровавой пеленой ярости. Тяжело дыша, он проскрежетал:
— Что ты себе вообразила, Долорес? Ты что, действительно считаешь, что в силах воспрепятствовать мне? Лишить меня дочери, которую я случайно обрел? Ты украла у меня десять лет ее жизни, и я не позволю, чтобы это продолжалось. Слышишь? Что ты можешь сделать, Долорес? Притвориться, что я не появлялся здесь? Надеяться, что я уеду снова, сделав вид, будто мне ничего не известно?
— А что собираешься делать ты? Нанять стаю адвокатов и отсудить у меня Марибель? Так? — Слова вырвались сами собой.
Она не намеревалась озвучивать свои страхи. Больше всего в жизни Долорес боялась, что в один «прекрасный» день так и произойдет. Это снилось ей по ночам, и она просыпалась, крича от ужаса.
И снова она попала в больное место. Алекс едва верил собственным ушам.
— Ты поистине ненавидишь меня, Долорес, — тихо произнес он.
— Нет. Но взгляни на ситуацию моими глазами. У тебя — миллионы, ты — гражданин Соединенных Штатов. А мы все прекрасно знаем, что это означает. По сравнению с тобой я — ничто. Что же я могу противопоставить тебе, отстаивая наши интересы — мои и Марибель?
