— Терпеть не в моем характере, — это было уже полной правдой. — Я с утра до вечера только и делаю, что терплю. Чувствую себя животным, понимаешь?
Она помолчала. Потом сказала нейтрально:
— Скоро розыгрыш.
— Вот уж на что мне никогда не придет в голову надеяться, — и это было правдой из правд.
Все труднее было сохранять фокус. Трип выходил из-под контроля. Ленкин голос становился гулким, где-то сбоку все громче журчала вода.
— Меня сейчас смоет, Ленка, — сказал Илья, улыбаясь в темноте. — Ангельские реки.
— Что?
— Пытаются читать намерения, — пояснил он, уже смеясь в голос. — У них уродливые рожи, но это еще не повод считать крылатых демонами.
Ленка что-то ответила, но усиливающееся журчание заглушило ее слова.
— Я тебя тоже, — крикнул Илья во всю дурь. — Тут их карательные отряды крупно обломались! Хрен им, а не смирение.
Вокруг ног вились разноцветные кривые, в ушах свистел ветер. И стало пусто и хорошо.
**
Утром прошел слух, что решено наложить коллективное дисциплинарное взыскание.
— Это, я тебе скажу, то еще удовольствие, — горячо повторял Вась-Вась, ловя взгляд Ильи. — Я, когда в армии служил, на всяких насекомых нагляделся. У нас часть в Средней Азии располагалась, слышь? Там, знаешь, какие зверюги — с ладонь! С кулак прямо, во. Медведки, скорпиёны. Змеи тоже ползали.
— Шло бы оно все, — тоскливо пробормотал Илья. Его мучил отходняк. — Ничего они не сделают. Хотели бы уморить, давно бы уморили. Имел я их змей и скорпионов.
— Храбришься, — с непонятной интонацией произнес Вась-Вась. — Помереть-то, может, сразу и не помрешь, а вот помучиться помучаешься… Я тебе говорю.
— Слушай, Василь Василич, — неожиданно для себя сказал Илья вполголоса. — Ты ведь со мной, а? Во всяком деле?
Вась-Вась вытер губы ладонью, покашлял. Окинул Илью цепким, внимательным взглядом, потом крякнул и принялся нашаривать ботинки.
— Нет, Илюха, — сказал он твердо и отчетливо. — Не во всяком. Это я тебе прямо говорю, потому мы с тобой кореша.
«Кореша-то кореша, только толку ни шиша», — мысленно срифмовал Илья. Особенного разочарования он не испытывал — они с Вась-Васем расходились во многих серьезных вопросах. Даже слишком во многих.
Завыла сирена.
**
На построении помимо Нимаэля присутствовали еще двое крылатых. Одного из них Илья знал — Саклас, большая шишка. По случаю прибытия важной персоны небо расчистили, ветер уняли. Под утренним солнцем черная шкура Сакласа блестела, словно нефть. На плацу было тихо; люди напряженно застыли.
