— Узнали, узнали, — сказал тот, что сел. — Я думал, помочь чем.
— Не подмазывайся, — сказал второй санитар, прошедший тем временем к свободной кровати и откинувший одеяло. — Давай.
— Бузить будешь? — спросил первый санитар у Урри.
— Хорошо придумано — сказал Урри, к которому вернулось самообладание. — Очень хорошо. Но не выйдет.
— Не выйдет — слабительное дадим, — сказал первый санитар и засмеялся.
— Хорош зубы скалить, — сказал второй.
Спустя полминуты Урри лежал в кровати, лицом вверх. Санитары заботливо укрыли его одеялом.
— Если я блевану, то задохнусь, — сказал им Урри.
— А с чего тебе блевать-то? — спросили санитары.
— Вы в курсе, как у вас изо рта воняет? — Урри врал, но у него оставалось слишком мало способов самозащиты.
— Санитаров каждый может обидеть, — сказали санитары, впрочем, явно не обидевшись. — Но ты не забывай, что санитары тоже могут обидеть каждого. Усек?
Урри промолчал. Санитары ушли.
Какое-то время перед глазами был только кусок пробковой стены и такого же потолка. Потом в поле зрения появилось бородатое лицо белого — того, что хотел помочь санитарам.
— Помнишь меня? — спросил бородатый. Изо рта у него немыслимо воняло. Урри понял, что мир наказывает его за проявленную давеча слабость. Чтобы искупить вину, он заставил себя ощутить сострадание к этому человеку. В конце концов, изо рта воняет почти у всех стариков. Прикинув, о чем может думать белый человек на западном побережье Красного моря, Урри спросил:
— Вы как в Эфиопию попали?
Старик крякнул.
— Ты б таблетки все-таки кушал, а? Так ведь и до лоботомии недалеко.
Ага, подумал Урри. Бить все-таки будут.
* * *
Основным содержанием происходящего был стон. Протяжный, негромкий — к счастью — и какой-то убогий, словно бы жизнь стонавшего была столь тяжела, что даже стонать выходило с трудом. На этот стон, чем-то напоминавший тот самый первый луч света, нанизывались слова беседы, которую неторопливо разыгрывали двое других соседей Урри. Слушать эту буффонаду уже порядком надоело, да и от укола на душе было муторно, но беседа была единственным лимоном, находившимся в распоряжении Урри. И оставалось только делать лимонад, переваривая то, что произносили соседи.
— Не бери в голову, — сказал бородатый (Урри успел запомнить его голос). — А то таким же будешь.
Урри догадался, что бородатый кивнул в его сторону.
— Не буду, — ответил другой, облик которого был совершенно туманен. Разглядеть его по пути к кровати Урри не успел, других же возможностей не представлялось.
