Мотекусома зарычал, кинулся на перехват, но тлашкалец промчался, как ветер, и мигом забил мяч в круглое отверстие в каменном бортике поля — первое из шести.
Считающий очки хлопнул трещоткой, и восточная трибуна восторженно взревела.
— Тлаш-ка-ла! Тлаш-ка-ла! Давай! Сунь им еще раз!
Внутри у Мотекусомы полыхнуло.
— Койот! Держи его! — напряженно кивнул он в сторону шустрого тлашкальца. — Ягуар! Ты берешь мяч!
Команда стремительно рассредоточилась, а едва Считающий очки вбросил мяч, Ягуар совершенно немыслимым образом проскользнул меж двух тлашкальцев и в падении выбил тяжеленный каучуковый мяч коленом.
Стадион взорвался.
Мотекусома отошел на шаг, принял мяч на грудь и отметил, что на него уже несутся трое дюжих соперников — во главе с молодым и ярым тлашкальским вождем.
«Не прорваться», — понял Мотекусома, подбросил мяч ступней и, практически наудачу, что было силы, пнул его вверх, в сторону узорчатого каменного кольца. Пытаясь предугадать, куда он отскочит, на бегу проводил полет взглядом и охнул! Мяч, послушно поднялся на высоту трех человеческих ростов и лег точно в кольцо.
Стадион замер. А едва мяч вывалился с противоположной стороны и звонко шлепнулся о землю, взревел так, что со всех окрестных крыш в ночное небо посыпались мириады ошалевших птиц.
Громко, девять раз подряд — ровно по числу слоев побежденного подземного мира хлопнул трещоткой Считающий очки, и Мотекусома, сделав неприличный жест, наглядно показал восточной трибуне, кто кому засунул.
Справа и слева, счастливо гогоча, подбежали Змей, Орел, Ягуар и Койот, и они обнялись и так — впятером — двинулись под рев стадиона к западной трибуне — ждать результатов. Теперь умудренные толкователи должны были обдумать каждое движение мяча мимо вделанных в каменные борта священных черных зеркал, оценить каждое попадание в «лоно смерти» и раскрыть проявленную в игре волю богов.
Мотекусома легко перепрыгнул через высокий каменный борт и тут же увидел осторожно спускающуюся к нему по ступеням трибуны Сиу-Коатль. Женщина-Змея избегала смотреть ему в глаза, но вся ее поза выражала острое недовольство.
— Зачем тебе это надо? — подошла, наконец, она.
— Глупый вопрос, — отрезал он и стянул влажные от пота перчатки из кожи ягуара.
Вопрос был действительно глупым, тем более что игра уже состоялась.
— Ты делаешь друзей врагами, — осуждающе покачала головой самая первая из его жен. — Это, по-твоему, умно?
— Помолчи, а… — уже теряя терпение, попросил Мотекусома.
