Я все лежал, представляя себе, как Софи и ее родители пробираются к Окраинам, к сомнительной безопасности. Я отчаянно надеялся, что они уже далеко и мое предательство не погубит их.
А когда сон все же пришел, меня обступили лица и люди Мне снова приснилось, как отец расправляется с Нарушением, и, когда он занес нож над Софи, я проснулся от собственного вопля. Я так напугался, что не решался уснуть, но все же провалился в сон. Теперь мне привиделся большой город, широкие улицы и летающие штуки. Давно мне такого не снилось, а город был все такой же, и почему-то он меня утешил.
Мать заглянула утром, вид у нее был отсутствующий и недовольный. Потом пришла Мэри и запретила мне вставать. Мне пришлось лежать на животе и поменьше вертеться, чтобы спина быстрее заживала. Я покорно согласился с ее наставлениями, так и правда было легче. Я лежал, размышляя, что взять с собой, когда удастся убежать из дома. Лучше всего, пожалуй, увести коня да уехать в Окраины.
Днем заглянул инспектор, принес пакетик липких леденцов. Я хотел было расспросить его об Окраинах, однако потом решил, что не надо — еще догадается.
Он обращался со мной весьма дружелюбно, но у него было дело, и он вскоре начал расспрашивать меня:
— Давно ли ты с девочкой познакомился — кстати, как ее зовут?
Теперь можно было и сказать.
— И как долго ты знал, что она Отклонение? Похоже, правда мне не повредит.
— Довольно давно, — промолвил я.
— Сколько же?
— С полгода.
Он удивленно поднял брови.
— О, совсем плохо, это называется злостное укрывательство. Ты же знал, что она отклоняется от Нормы, так?
Я опустил глаза, поерзал и перестал — очень больно было.
— Но это… ну, совсем другое, чем то, что нам рассказывали, — попытался объяснить я. — Такие крошечные пальчики!
Инспектор взял себе леденец, протянул мне пакетик.
— «… и на каждой ступне должно быть пять пальцев» — процитировал он. Помнишь?
— Да, — неохотно признал я.
— Ну вот, каждая часть определения Нормы так же важна, как любая другая, и если ребенок в чем-то отступает от Нормы, значит, у него нет души. Он сотворен не по образу и подобию Господа; это просто имитация, подражание, и потому в нем допущена ошибка. Только Господь может сотворить совершенство. Отступления могут выглядеть совсем как мы, но они все же не люди, они другие.
Обдумав его слова, я возразил.
— Но Софи-то не другая — лишь в этом!
— Станешь старше — поймешь. Ты уже знаешь определение Нормы, ты ведь сразу понял, что Софи отклоняется Почему же ты не рассказал о ней отцу — или мне?
