Зарево над предгорьями | страница 111

Лес остался позади. Перед ними — кустарник, речка, а дальше высокая железнодорожная насыпь.

Козлов пошел в сторону речки. Отряд двинулся вслед за комиссаром. Никто не проронил ни слова: операция готовилась тщательно и долго; каждый знал, что он должен делать.

К Качко подошел высоченный крепыш Шматов. Где на четвереньках, где ползком, сквозь густой тальник Качко и Шматов направились вверх по течению к мосту.

Шматова колотила противная мелкая дрожь. Он едва поспевал за Качко.

— Тяжело? — шепотом спросил Василий.

— Идем, идем, — так же тихо отозвался Шматов.

Вблизи моста весь кустарник был вырублен. Они поползли по берегу.

Из конца в конец моста, зябко поеживаясь, ходил одетый в полушубок часовой. Он похлопывал рукой об руку, тер уши, нос.

«Замерз сильно, — подумал Качко. — Значит, скоро смена, нужно торопиться. Но где второй? Разведчики донесли, что мост охраняют двое».

Как бы в ответ на это часовой, перегнувшись через перила, закричал:

— Васюха, погрелся, что ль? Поди сюда. Дай я погреюсь.

«Русский. Гад!» — с ненавистью подумал Качко.

— Погодь! — откликнулся из-под моста невидимый Васюха. — Похлебка закипает.

Партизаны проползли еще несколько метров и увидели второго полицая. Он сидел у костра, помешивая в котелке.

— Обезоружить того, что у костра, — прошептал Качко.

Шматов скользнул вперед.

Качко подполз вплотную к будке часового и замер. Полицай был широкоплеч и высок — до горла вряд ли достанешь, а стрелять нельзя. Но Качко повезло: в двух шагах от него полицай перегнулся через перила и закричал:

— Ну, скоро, что ль, ты?

Качко прыгнул ему на спину и вместе с ним покатился по настилу моста.

Василий был ловким и проворным. Полицай не пришел еще в себя от неожиданности, как его руки были крепко связаны ремнем, а к груди приставлен его же автомат.

— Быстро и без брехни. Когда пройдет поезд?

— Не знаю, господин партизан. Вот истинный крест, не знаю! Да разве нам говорят?

Качко в упор смотрел в глаза предателя. От этого взгляда полицай сразу как-то обмяк и без стыда заплакал, колотясь головой о настил моста.

— Быстро: когда смена караула?

— Помилуйте, пан партизан! Смена минут через пятнадцать. Помилуйте. Я ж всей душой…

— Тихо! — прикрикнул Василий.

Подошел Шматов, подталкивая второго предателя.

— Тащи обоих под мост да свяжи покрепче, а тулупы и шапки сними, — распорядился Качко.

Через несколько минут крепко связанные, с заткнутыми ртами полицаи лежали под мостом, а Качко и Шматов, одетые в их полушубки и шапки, поджидали смену караула.