И вот теперь придется вновь выслушивать вопросы от Волошина-старшего почему это Степка вместо лекций в Юридической Академии дрыхнет до послеобеденного времени. В Академию отец его пристроил от безысходности вольным слушателем. Статус этот позволял появляться изредка на скучнейших по мнению Степана лекциях, обзаводиться друзьями-приятелями, снимать в коридорах и аудиториях жадных до приключений и денег девчонок, но не давал в результате ни диплома, ни глубоких знаний. Разве что — справку о прослушанном курсе, да и то при условии появления хотя бы на половине лекций и семинаров. А появляться там, ох, как было лениво, и не только Степке…
А избежать сегодня общения с отцом Степка не мог — деньги кончились. Пребывай Волошин-старший на службе, вопрос бы решился телефонным звонком и указанием местечка, где лежат так необходимые для вечерних развлечений купюры, но не будешь же звонить в домашний кабинет отца, находясь при этом в соседней комнате?
Лениво почесываясь и даже не подумав переодеть пижаму, в которой спал, Степка все-таки решился после посещения ванной и туалета, заглянуть к отцу, вдруг у того хорошее настроение? или просто настолько недосуг, что отмахнется от сына, как от назойливой мухи со словами: "Возьми, вот там лежат…"
Волошин-старший, несмотря на свои небольшие габариты, прямо скажем, восседал за рабочим столом, покрытым зеленым сукном, весь обложенные бумагами, папками, толстенными справочниками, комментариями к Кодексам уголовному и гражданскому и прочей сопутствующей литературой. Не взирая на домашнюю обстановку, одет он был в строгий костюм и даже — модный, цветастый галстук, что в глазах Степки в корне противоречило всякому здравому смыслу. Перед кем дома-то изображать из себя облеченную властью персону?
— Ну, что пришел? — не здороваясь, по моде сына, проскрипел из-за бумаг Волошин-старший, сдвигая на лоб огромные, на пол-лица, очки в роскошной черепаховой оправе.
— Мне это… папаша… мне деньги нужны, — промямлил Степка, уже сообразив, что ни хорошего настроения, ни хорошего отношения к сыну в этот раз от отца не дождешься.
— Зачем? — уточнил старший.
— Как же, ну, вечерком погулять, в кафе там сходить или еще… — пояснил Степка, заранее предвидя ответ.
— Там скажешь, что б на мой счет записали, — махнул рукой отец.
Фраза была роскошнейшей, достойной графа Атоса, который, как известно, ничего не покупал, а брал понравившуюся ему вещь, не спрашивая о цене. Но Степка отлично помнил, как пару месяцев назад в одном маленьком и уютном кабачке половой отказался подавать их компании вторую бутылку водки. "Папаша ваш только ваши счета оплачивает, — резонно заметил немолодой уже, уверенный в собственной правоте прислужник. — А вам две бутылки водки в жизни не выпить, сколько бы ни тужились…" И затребованный разбуянившимся было Степкой хозяин кабачка только подтвердил слова своего официанта, в дополнение сказав, что в убыток себе поить и кормить никого не будет. Потом история эта повторялась неоднократно в разных заведениях, и теперь в большинство из них Степка мог зайти разве что в одиночестве.
