— Да понял я, понял, — окончательно сник Финви. Признаться, он именно слинять в ближайшее время и планировал… Но, подняв голову, встретился взглядом со льдистыми глазами русича и понял, что дело — швах. Придется служить. "С другой стороны, — подумал он, — хоть живой останусь!.. Еще и при денежках, если повезет… Странные какие-то наемники. Клянусь святой Бригиттой — очень странные!"
— Эх, — напомнил Творимир, взглядом указывая на дорогу. "Ах ты, черт! — спохватился лорд МакЛайон. — Совсем с этим балбесом про все позабыл!.. Нам же у ворот быть надо. Письмо, вероятно, леди уже прочитала… И, значит, с минуты на минуту пришлет за нами кого-нибудь. А мы тут по задворкам бродяг трясем!"
— Пошли, — велел Ивар, выворачивая из-за угла сарая. Творимир кивнул Финви и двинулся следом. Повесивший нос проводник, за неполные пять минут поднявшийся в должности до личного слуги сразу двух подозрительных иноземцев, плелся в хвосте. Парнишка думал о том, что в портовые таверны он больше — ни ногой. И еще о том, что ново обретенные хозяева — вовсе никакие не наемники!.. Фамилии знатных людей Ирландии, что Финви услыхал еще тогда, сидя под столом… Упорное стремление попасть именно к О`Нейллам, хотя предложения были и получше… И, наконец, тот свиток с королевской печатью! "Вот это ты влип, дружок! — про себя горько усмехнулся бродяга. — Вот это ты влип…"
***
Брат Колум поднял голову от исписанного наполовину листа и бросил озабоченный взгляд на сморщенный огарок свечи. Надолго ее не хватит, успеть бы закончить… Свечи стоили недешево, равно как и бумага, но если первые закупались на всю общину, то с пергаментом дела обстояли сложнее — на него приходилось зарабатывать самому. Потому как одно дело — ведение летописей (что являлось его почетной обязанностью), и совсем другое — личные записи! К конспектированию всякого рода событий, далеких от истории и служения Господу, у брата Колума имелась особая склонность. В бытность свою странствующим монахом, он частенько жертвовал вечерней молитвой, чтобы послушать в каком-нибудь кабачке красноречивого сказителя и под шумок записать новую занятную историю. После, разумеется, искупая сей маленький грех ночными бдениями… Однако на Скеллиг-Майкл барды не захаживали, а послушники да паломники, устремленные помыслами ко Всевышнему, ничего любопытного брату Колуму поведать, как правило, не могли. Посему монах в основном живописал природу, особенности поведения птичьих колоний, коих на острове был не один десяток, да изредка — когда в бедной на события жизни Скеллига происходило что-нибудь мало-мальски интересное, вел свой маленький дневник.
