– Мать честная, неужто по наши души? – ахнула Люба. – Эй, мужчины, а разве мы давали повод?
– Сейчас бы маленький гранатомет… – размечтался Мишка.
Но едва ли события у мостков имели отношение к российскому спецназу. Разразилась брань, посыпались зычные оплеухи, вооруженные автоматами люди выгрузили из кузова пленников со связанными за спиной руками. Кто-то сопротивлялся, возмущенно орал, за что и получал по затылку. Кого-то сбросили под дружный гогот, и когда несчастный не смог самостоятельно подняться, ему навешали тумаков, наставили автоматы, и бедолаге не осталось ничего другого, как встать – сначала на колени, потом на подгибающиеся ноги. Связанных людей погнали по мосткам к морю – они едва переставляли ноги, о чем-то умоляли, плакали. Автоматчики подталкивали их прикладами, награждали затрещинами. Конвоиров было не меньше трех, они гнали человек пять или шесть, а за ними, согнувшись вопросительным знаком, тащился кто-то еще, волоча за собой мешок, набитый чем-то тяжелым.
– Обычное дело, разборки между картелями, – буркнул, запнувшись, Мишка.
– Между какими картелями? – фыркнул Глеб. – В Пуэрто Фелипе единственный царь и бог – сеньор Баррозо со своими «Ночными рыцарями». И карает он тех, кто не слушается или перебегает дорогу. Что-то кажется мне, что эти страдальцы не имеют отношения к его воинству…
На мостках разыгрывалась целая драма. Кто-то не добрался до конца мостков, рухнул на колени, взмолился протяжным плачем. Его ударили прикладом по голове, схватили за шиворот и поволокли. Группа людей уже смещалась к оконечности причала. Человек с мешком уморился и сделал остановку, чтобы передохнуть.
– Да что же это творится-то на белом свете, люди добрые… – стучала зубами Маша.
Ветер доносил с причала отрывистые вопли. Кому-то подсекли ноги, выбили опору, бедняга рухнул на колени. Короткая очередь, вспышка – и мертвое тело рухнуло ничком.
– Черт, они же их расстреливают! – ахнула Маша.
На мостках произошла заминка, видно, решался важный вопрос: кто следующий? Автоматчики повздорили – они орали, как базарные бабы, махали руками. Пришли, должно быть, к консенсусу: новую жертву повалили на колени, приставили автомат к голове, выпустили очередь…
– Не могу на это смотреть, – процедил Глеб, выбираясь из укрытия и стаскивая с себя рубашку и штаны.
– Глеб, ты куда? – зашипел Черкасов. – Хрен с ними, пусть убивают друг дружку, это не наша война! У них в стране законный беспорядок, мы тут при чем? Мало нам собственных проблем?
