Торговый гость грустно качает головой.
— Слыхал, когда за море ездил… Греки — они мастаки такие пакости выдумывать. Шоб их, сволочей, перевернуло да покрышкой прикрыло!
Судиша пренебрежительно машет рукой: темнота, мол, твои греки, и продолжает:
— Ладно, тебе, как старому товарищу, отдам за девять кун десяток.
Булгарин идет пятнами:
— Ну хоть за пять! Я ж пустой уйду! Денег не хватит корабль набить!
— А ты картошки возьми. Она, чай, подешевле будет. С большой выгодой продашь. Не знают ее в ваших краях. У тебя мо-но-по-ли-я будет! — советует купец, снова по слогам проговаривая понравившееся слово.
— Какой такой картошки?
— От, темнота, совсем с греками дурным стал, — улыбается Судиша, — Красава!..
* * *
— Ты что, до сих пор не понял? Действо должно быть непрерывным! Иначе закозлишь домну, замучаешься чистить!
— Да понял я, понял! Меда налей! А лучше пива!
— Держи! Но чтобы такую сталь, как у русинов, делать, надо куда больше домну ставить и конвертер не такой.
— Дурню говоришь! Там просто у русинов присадки другие. Нет их у нас.
— «Просто», по печенежски — навоз! Который в голове твоей плещется! Присадки будут. А печи…
— Эй, петухи, — останавливает могучий кузнец спор, могущий перейти в драку, — Кончай шум! Вы лучше подумайте, как такой величины печи строить, да откуда те присадки добыть. Зря вас, что ли, в княжьем дворе учат!
— А что тут думать? — удивляется первый подмастерье. — Завтра у Прилука спросим!
— И что он ответит? — ехидно осведомляется второй. — То же, что мастер Мышата сказал: «Придумай!»
* * *
Шумит корчма… Гудит гулом голосов, звенит сталкивающимися кружками, шаркает десятками ног… Стучит кулаками по столу и ладонью об ладонь… Шумит корчма… Зеркало Кордно… Его настроение…
Киев, лето 6449 от Сотворения мира, березозол
Еленка не пришла. Забыла и не пришла. Жаль, ей приготовлен кусочек вкусного печенья…
Чего не отнять у славян, так это умения готовить из полнейшей дряни приемлемую еду. Вот и сегодня принесли столько, что затрещали массивные ножки стола. Кушаний было, хоть заводи на обед алу[4] вечно голодных пацинаков. Те умяли бы, еще и стол облизав. Ираклию же мясо становилось поперек горла. И дело вовсе не в том, что Великий Пост нынче. Если хочешь выжить среди варварских племен, следует во всем уподобляться детям лесов и степей.
Ромей улыбнулся. Если верить слухам, то монахи, забиравшиеся в Африку, порой ужинали человечиной. Ничего удивительного. Захочешь выжить, в нужник с головой нырнешь и будешь сидеть, пуская пузыри. Впрочем, к чему так сгущать краски? Выгребная яма оказалась вовсе не столь зловонной, как ожидалось. Крыша над головой, мягкая постель с пуховой периной, кормежка, которую не грех и порекомендовать любому ценителю изысканных яств. Да, в меню нет соловьиных язычков, и с мидиями дела обстоят неважно. Но если ты жил без привычной еды десять лет, то проживешь еще столько же. Если позволят.
