— Тю! То в прошлым летом ее лышень Голодуповка да Волчья Сыть сажали. А нонешним — многие. И мы не дурнее других! Да хоть здесь! Красава! Принеси нам картошечки жареной!
— Мигом, дядя Угрюм!
Дочка Зубаря исчезает на кухне и возвращается с двумя тарелками, доверху наполненными светлыми ломтями с поджаристой корочкой. Угрюм расплачивается, выкладывая по одной монетке на протянутую ладошку.
— По две куны миска?! — удивляется Первак.
— Ешь, — усмехается Угрюм. — Угощаю.
— Разбогател, что ли? — не спешит бородач пробовать дорогущее блюдо. — С чего? Ежель, конечно, не тайна?
— Ну разбогатеть не разбогател, но с голоду не помрем. Ей, картошечке, спасибо! Да князю и дружине русинской, что диво такое привезли, да нас, глупых, попробовать уговорили! Да ешь, говорю!
Первак осторожно отправляет в рот первый ломтик незнакомого яства…
* * *
— Нет, ну ты послушай, а! Я ж ему говорю, что ж ты, пигалиц малолетний, тятьке делом заниматься мешаешь! Видишь, посчитать надо, сколько зерна на посев оставить, а остальное на всё время поделить. Оттого ж зависит, сколько лебеды в хлеб добавить! А он мне, мол, то не дело, тятя, а так, на три мига развлечение. И ведь посчитал, паршивец! Я уж думал, придется вожжи брать, чтобы не хвалился понапрасну. А он и в самом деле за четверть части справился!
— Верно малец сосчитал, а Осока? Или ошибок напустил?
— Так в том и дело, что верно. Я ж до самого утра проверял да пересчитывал. Зернышко в зернышко! Это что ж получается, а? Яйца курицу учат? Разве дело то? Нет, ну хоть ты скажи, Зубарь, то дело?
Корчмарь неохотно поворачивается к спросившему:
— По мне, так и у мальцов поучиться не вредно, коли есть чему. Пригодится. А что княжьи люди детей учат, то дело хорошее, я тебе еще когда говорил. Только ты у нас ничему не веришь, все на зуб пробуешь. Смотри, Осока, русины детей еще и бою оружному учат! Про вожжи забывать придется, а то сам промеж глаз схлопочешь. Или промеж ног коленом. Их жестоко учат, бают: «Для врага правил нет!» Впрочем, тебе же работы меньше!..
* * *
— Судиша, — ноет булгарин, — имей совесть, мы же старые товарищи! Сколько я тебе товара возил! И арабского, и ромейского. И цены всегда честные давал! Что ж ты грабишь меня совсем?! Где это видано, куна за наконечник! Ты ж вдесятеро цену задрал!
— Ты говори, да не заговаривайся, — степенно отвечает купец, — те, что десяток за куну идет, нашим не чета. Почитай, такого железа и нет нигде больше. Мо-но-по-ли-я у нас! Слышал такое слово?
