– В тот вечер дядя Илья уехал, – рассказывал он. – Долго одевался, брился, надушился весь. Я понял, что он поехал к своей невесте, а это надолго. Ну, и…
Мальчик замолчал. Пилипенко подбодрил его:
– Расскажи всю правду, ладно? Если расскажешь, то тебе, может, ничего и не будет, потому что ты еще несовершеннолетний, – соврал он для пользы дела.
– Правда, ничего?
– Правда-правда, – скороговоркой ответил Пилипенко.
Жаров знал, что подобные игры даются его другу нелегко.
– Короче, я взял у дяди Ильи пистолет. Из ящика, я знал, где он прячет ключ. Это такой уступ под потолком, там при царе была печка. И все наши жильцы прятали свои ценные вещи именно там. Я просто так взял пистолет, я не хотел ни в кого стрелять. Пошел в город. С оружием, оказывается, идти совсем по-другому, чем без оружия. А тут он. Я подумал – бомж какой-то. Я спросил у него закурить. Мне не хотелось курить, но просто… Не знаю. Но там, в порту, везде огни и светлячки на рейде... И здесь бы тоже... Нет, я не могу как следует все это... А он меня послал. Сами знаете, куда. Я выхватил пистолет, говорю: курить, быстро! А он меня еще обозвал и руку к пистолету протянул. И я нажал на курок. Я не хотел. И сразу побежал. А его от выстрела прям отбросило, как в кино.
– Нехорошо стрелять в людей, Митя, – назидательно сказал Пилипенко. – А потом что ты сделал?
– Пришел домой, положил пистолет обратно в ящик. Запер и ключ положил на место. Ну, потом я лег спать. Никому не рассказал. А как вы узнали?
– Ты все это подпиши и иди домой.
– А как вы узнали-то? – повторил мальчик.
– Да как, как… Вот, сейчас, от тебя и узнали. Иди домой.
* * *
Это была совершенно невероятная история. Любовный треугольник. Парщиков ненавидит своего соперника, имеет ясный мотив. И соперника убивают, и именно из оружия Парщикова, но убивает другой, случайно, даже не зная, кого. Это при том, что в городе более ста тысяч жителей, и что убитый непонятно зачем забрел в чужой район…
Рука судьбы, карающая символичная рука. Мир устроен не так, каким он кажется. А кажется материальным, математическим, как дважды два.
Жаров чувствовал в этой истории что-то огромное, страшное, гораздо больше города со всеми его жителями, их личными проблемами и страстями… Парщиков хотел убить, но не мог. У Косаревой тоже могла быть какая-то неизвестная причина убить своего любовника – кто их разберет, женщин? – но и она не могла. Мальчик убить не хотел, но убил.
И вот теперь, когда дело уже было на грани закрытия, следователь дал Жарову эту кассету. Прослушав запись дважды, Жаров не нашел в ней ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет на следствие, о чем и доложил своему другу по телефону.
