Жаров недоуменно прочитал число, крупно написанное на стене сарая куском кирпича. Поначалу у него создалось впечатление, что кто-то записал для памяти телефон. Так делают, если ничего нет под рукой, с расчетом затвердить номер или, уже завершив разговор, разыскать что-нибудь пишущее.
Но что-то не помнил он такого сотового оператора, да и число было слишком длинное для мобильного телефона: 5091939137917002.
– Что это может быть? – проговорил Жаров. – Номер банковского счета?
– А ты подумай, поломай голову, Ватсон, – с ехидством отозвался Пилипенко.
– Сетевой пароль? – продолжал рассуждать Жаров. – Первое, что бросается в глаза – трижды повторено число девяносто один. А если наоборот… Вот это да!
Число, вернее, числа, прочитанные справа налево, имели уже совсем другой смысл – конкретный и зловещий…
– Именно! – подтвердил Пилипенко. – Это и есть то, вокруг чего вертится все наше расследование. Тысяча девятьсот пятый, тысяча девятьсот тридцать девятый и так далее.
Во дворе дома Алены Ивановны неизвестно кто и непонятно зачем записал годы убийств, произошедших в Фарфоровом гроте…
– Что ж! – воскликнул Жаров. – Мне, по крайней мере, ясно одно: все началось именно в девятьсот пятом году, и никаких преступлений раньше этого срока не было.
* * *
Жаров достал свой маленький цифровой фотоаппарат, с которым никогда не расставался, и снял надпись, по просьбе следователя – с хорошим разрешением и с трех разных точек. Надпись могла сказать о многом – о росте и характере писавшего, а при возможности, и установить автора по почерку.
Решение было где-то совсем близко. Вряд ли старушка являлась здесь главной: ее дом, скорее всего – штаб-квартира секты.
Пока Пилипенко связывался по рации с управлением, Жаров позвонил Тамаре Коршуновой, впервые за это время отметив, что ему нужен не повод для разговора с красавицей, а реальная информация. А она, эта информация, еще и подлила масла в огонь…
– Не было у нее никакого внука! – закончила Тамара.
– Как она сказала? – встрепенулся Пилипенко, краем уха слушая ее голос, который раздавался в трубке Жарова достаточно громко.
Пилипенко задумался.
– Удивительные дела, – заметил он, как бы отвечая на свои собственные мысли. – Поехали-ка в больничку, узнаем, кто это у нас из-под носа Алену Ивановну увел.
В приемном покое больницы их ожидал еще один сюрприз: сегодня утром старушка уехала с молодым человеком – не слишком гладко выбритым парнем в длинном светлом плаще.
