Они напрасно вспомнили о звере, ведь и остальные его видели. Все словно представили его жуткую морду и разом притихли. Ни птиц, ни сверчков в этом гиблом месте — лишь болотные пузыри нарушали глухую тишину.
— Раз уж мы так разговорились, — Онтао первым вышел из оцепенения. — Интересно узнать, в чем же обвиняли нашего бравого писаря? — воин похлопал слегка позабытого дружинника по плечу.
Сетар был рад, что речь зашла о нем. Слишком виноватыми выглядели проводники, хотя в сущности ничего ужасного не сделали. Однако ответ Ланво был и для него, и для солдат Ярости сколь поразительным, столь и пугающим:
— Было сказано, что он Сердцеед.
При этих словах Онтао отдернулся, как ошпаренный, и чуть не свалился в болото. Холвет в мгновение ока встал на колено и, натянув тетиву, направил стрелу на Сетара.
— Хотел бы я услышать, как вы узнали, что это неправда! — процедил он. — Мы меньше недели в пути, он мог терпеть!
«Ну и лис этот Врио, — сокрушался дружинник про себя. — Подлец, а в уме не откажешь — чем больше страху нагнать, тем скорей люди примут за чистую монету…» В задумчивости он не уследил за Кителией, которая резко поднялась и встала между другом и лучником, суровым лицом выражая свою решимость.
— Тебе придется переступить через труп невинной! — воскликнула она, гордо подняв голову.
— Отойди, девочка, не дури. Мы сами разберемся, — строго молвила Ярнея — будто эта строгость остановит стрелу. — Я не дам его в обиду.
— Все будет хорошо, — уговаривал Сетар. — Я обещаю… Кита?
Заступница вдруг закачалась и упала к нему на руки. Он почувствовал, как что-то капает с локтя.
— Она ранена, — сказал дружинник. — Видно, чудище достало ее во время погони.
— Точно? — спросил Камдоб, занося молот. — Не ты ли то чудище?
— Она ранена, — спокойно повторил Сетар и уложил подругу на бок, — Мы с Ланво сейчас ее залатаем. А станешь мешать — мне не понадобится других поводов, чтобы вырвать твое сердце.
Его твердый голос пробрал холодом даже воина Шквала, и тот отступился. Проводник тем временем, чтобы обнажить спину Кителии и смазать рану, распорол завязки на ее дублете. Однако этого оказалось недостаточно: ее грудь была туго обмотана широкой тряпицей. Именно благодаря ей когти звери не прошли глубоко. Но, возможно, из-за нее же девушке так не хватало дыхания при бегстве.
— Зачем напялила это, глупышка? — Сетар щелкнул ее по носу, и она очухалась.
— Мать велела… не выставлять себя на показ, — она залилась бы краской, но слишком побледнела от потери крови.
