Очутившись внизу, мастер Антони тщательно выстукивает все стены сверху донизу и наконец произносит:
— Найдется у тебя лом?
Оказывается, у Аннедды есть и лом, и лопата, и еще много других инструментов, и все это свалено в кучу под лестницей.
— Здесь должен быть еще железный рычаг, — припоминает она и принимается за поиски. Чтобы помочь ей, мастер Антони зажигает спичку и сам роется в куче хлама. Короткая вспышка света вырывает из темноты ржавые инструменты, паутину, тряпки, мешки и кусок земляного пола, изрезанного глубокими трещинами. Обветренные щеки мастера Антони вдруг вспыхивают и становятся похожими на апельсины, а круглые голубые глаза впиваются в трещины на земляном полу. Кажется, что Антони хочет расшифровать какие-то загадочные иероглифы. Наконец он бросает на пол недогоревшую спичку.
— Вот что, — говорит он. — Послушай-ка моего совета, давай поищем здесь.
Аннедда вздрагивает и обращает к нему бледное, как смерть, лицо. Потом, с трудом преодолевая дрожь в ногах, поднимается, идет на кухню, приносит оттуда свечу, зажигает ее и держит над Антони, пока тот, согнувшись, долбит земляной пол под лестницей. Через некоторое время он оставляет молоток, берет лопату и принимается копать. Женщина вся дрожит: одной рукой она держит свечу, другой опирается о стену. На работу Антони пришел поглядеть и котенок, хозяин этого угла под лестницей. Вспрыгнув на перегородку, он выгибает спину, поднимает хвост трубой и, сверкая большими зелеными глазами, с любопытством и опаской следит за движениями лопаты. У него такой вид, будто он знает какую-то тайну, неведомую людям. Вдруг, пронзительно мяукнув, он прыгает вниз, хватает белую косточку, показавшуюся среди вскопанной земли, и бросается наутек.
У Аннедды вырывается крик.
А тем временем на свет появляются другие косточки. Аннеда опускается на колени и, поставив свечу на пол, принимается собирать их в передник.
Мастер Антони вспотел так, словно копал глубокий колодец: ему даже приходится вытирать ладонью влажный, лоснящийся лоб. Однако он доволен, так доволен, что, быть может, впервые в жизни ему хочется пошутить:
— Ну как, Анна, хороши орешки?
Закончив работу, он засыпает яму и притаптывает землю ногами. Но когда они выходят из темноты на свет, Анна несет в переднике кости, он отряхивает испачканные землей руки, оба они чувствуют, что им страшно взглянуть друг на друга и высказать вслух свои мысли.
Анна садится на ступеньку — теперь она больше не боится лестницы, плачет, причитая и раскачиваясь, будто убаюкивает младенца.
