Мауро смотрит на мужчину, и его охватывает странное чувство: ему кажется, что он уже видел этого человека, но, где и когда, вспомнить не может.
— Это тоже проезжий, — растолковывает женщина, — да только не повезло ему, пожалуй, еще больше, чем тебе. Конь пал посреди дороги!
Мауро смеется, вынимает фляжку и протягивает ее мужчине.
Незнакомец пьет и, утерев рот рукой, возвращает фляжку Мауро.
— Да. Кто бы мог подумать? Конь у меня издох тут неподалеку.
— Что ж, по крайней мере, у воронов будет чем разговеться в эти снежные дни! — замечает Мауро, не веря ни на грош выдумке незнакомца. — Пей, хозяюшка! Не хочешь? Ну, тогда дай глотнуть малышу, ему это будет полезно, ей-богу, полезно. Пить надо приучаться с малых лет, а то, глядишь, вырастет из него такой же трезвенник, как я! Ну а ты, проезжий, выпьешь еще?
Тот не заставляет себя упрашивать.
Сторожиха уходит, и мужчины остаются на кухне одни.
Время от времени Мауро вынимает фляжку и предлагает незнакомцу выпить. Тот пьет, и глаза его, черные и круглые, посаженные совсем близко, почти рядом, у самого носа с горбинкой, разгораются все ярче. В очаге жарко пылает большое полено, которое Мауро, выйдя, подобрал на снегу.
Происходит что-то странное. По мере того как Мауро, который не пьет совсем, все больше расходится, болтает, хвастается, хохочет, словно заправский пьяница, его собеседник становится все молчаливей и угрюмей. По приглашению Мауро он подходит к очагу и усаживается прямо на полу, поджав ноги. И все-таки голова его в рваной мокрой шапке оказывается на уровне головы Мауро, сидящего на стуле, — такого он гигантского роста!
— Я еду в Боно, — говорит Мауро. — Хочу взять в аренду дубовый лесок, где было бы вдосталь желудей. Не пожалею и трехсот скудо, лишь бы хорошенько откормить своих свинок. В этом году у нас в Нуоро желуди совсем не уродились.
— Ты нуорезец? — спрашивает незнакомец. — Не знаешь ли ты, случаем, некоего Мауро Корриаса?
Какой-то внутренний голос подсказывает юноше скрыть истину, но он слишком тщеславен, чтобы послушаться его.
— Некоего? Что значит «некоего»? Мауро Корриас — один-единственный, он — кавалер, он — лев, он — это я! — гордо заявляет юноша. — А что, собственно, ты имеешь сказать Мауро Корриасу?
— Да нет, ничего особенного, просто так. Я слыхал о тебе. Ты очень богат?
— Еще как! Сотни две свинок, сотня овец. Все меня уважают. Пей, добрый человек. А ты чем занимаешься?
— Я крестьянин, — отвечает тот и снова смотрит на огонь своими круглыми блестящими глазами.
