– Вы такой странный, – шепчет она. – Я никогда не знаю, что вам нравится! Я бы… Но я честно не знаю…
– Ну что ты, – мне хочется погладить ее по головке, успокоить.
Наконец она берет конверт и, опустив глазки, выходит из кабинета.
«Ну вот, – думаю я. – Хоть одного человека сделал счастливым».
Мысли мои успокаиваются, замедляют темп. И странное чувство облегчения словно вытесняет из моего тела энергию. Я опускаюсь на кресло. Зеваю. Что у меня сегодня? Чтобы узнать, надо снять трубку и спросить у Нилочки. Но беспокоить ее именно в этот момент не хочется. У нее сейчас, наверное, время мечтаний. Наверняка она мечтала об отдельной квартире. Наверняка думала, что это нереально. А теперь ей надо хотя бы мысленно совместить мечту с реальностью. Для этого необходимо немного тишины, немного покоя.
Со мной тоже такое было, когда я понял, что сестра Вали, Светлана Виленская, может стать моей. Это сейчас, когда Светлана уже моя жена, отсутствие новой мечты причиняет мне некоторое беспокойство. Но меня таким беспокойством от жизни не отвлечешь!
Киев. Октябрь 2015 года.
– Веснушки вам к лицу, – говорит Майя Владимировна.
Моя правая рука автоматически тянется к лицу. Я поглаживаю себя по щеке, по колючему подбородку: все-таки уже вечер, а привычки бриться дважды в день у меня нет. Хотя иногда и приходится.
Мы ужинаем в малой гостиной за круглым столиком. Прислуживает молодая девчонка-блондинка в коричневом платьице с белым передником. Зовут ее, кажется, Зоя. Она потомственная прислуга. Четыре или пять поколений.
– Знаете… знаешь, – сбивчиво говорит Майя Владимировна, – я сейчас даже рада, что так получилось.
– Как получилось? – интересуюсь я, хотя меня это и не интересует.
Она все чувствует. Не только потому, что женщина. Ее взгляды пронизывают. Ее лицо изменилось за последнее время к лучшему. Пропали морщинки, и сам взгляд просветлел.
– Можно убрать? – спрашивает у нее кажется-Зоя, опустив взгляд на нетронутую тарелку с заливным осетром.
Майя Владимировна кивает.
Я дожевываю своего осетра, щедро политого японским кисловатым хреном. Майя Владимировна подносит к губам бокал «Шардоне».
– Скажи, – я фокусирую свой взгляд на ее глазах, – а с чего все это началось?
Она не понимает. Она хочет уточнить.
– Кто тебе предложил? Ну, чтобы взять сердце для моей операции.
На ее лице сожаление.
– Давай не будем об этом. Во-первых, я подписывалась и обещала никому ничего не говорить. Во-вторых, мне неприятно об этом говорить. Понимаешь?
