Всё ещё переживая радость освобождения, измождённые русские пленные в волнении жадно поедали сало, вялёную осетрину с сухарями, запивали еду из бурдюка разбавленным вином. Лыков распорядился сытно накормить их, чтобы они были готовы к быстрым и протяженным верховым переходам на всём обратном пути к Гурьевской крепости. Подавленное настроение от ожидания участи проданных в Бухаре рабов сменилось у них бодрой приподнятостью и воинственностью, все они нацепили пояса с отнятыми у калмыков саблями. В отличие от них, Лыков был сдержано встревожен. При нападении на стоянку ускользнул один из сенчиных сообщников. Можно было не сомневаться, что у него одна дорога, направляться к логову Карахана. Шестеро казаков вызвались перехватить сбежавшего, – четверо вернулись ни с чем ранее, а двое прибыли только что, они напали на след калмыка и даже поймали его аргамака, но сам беглец успел скрыться в горном распадке. Стрелять они не решились, чтобы не растревожить окрестности, и Лыков вынужден был признать, что они поступили благоразумно. Стоянку удачно скрывало неприметное ущелье, и в ней удобно было бы дождаться темноты. Но она могла оказаться и хорошей ловушкой, если беглец сообщит о ней Карахану.
Поглощённый размышлениями, стоит ли отряду без промедления оставить ущелье и тем самым привлечь к себе все орды местных кочевников и разбойников Чёрного хана, Лыков невольно вздрогнул, увидев, кого подводил к нему часовой стрелец. Необычность молодого мужчины заставляла часового стрельца быть настороже, идти за его спиной сжимая обнажённую саблю. Лыкову незнакомец тоже показался опасным. Не только из-за сильного тела и гибкой, напоминающей кошачью поступи, но и глазами умного воина, которые, будто знали такое, чего не знал даже он. Внешне незнакомец был похожим на стрельца или казака, и в то же время не был ни тем, ни другим. Ведомый стрельцом, он не скрывал испытующего любопытства к ним, как иностранец, желающий узнать их поближе. Все, кто не дремал, невольно следили за его передвижением по привалу внимательными и настороженными взорами. Даже Сенча приподнял голову, чтобы рассмотреть пришельца.
– Он вышел нам навстречу, – негромко сообщил пятидесятнику и подошедшему есаулу часовой. – Мы проверили, он один.
Удача вёл себя так, точно разговор шёл не о нём.
– Ты кто? – наконец потребовал ответа Лыков. – Разбойник Чёрного хана?
– А вы кто? – вместо ответа сдержано отозвался Удача и сразу перешёл к делу. – Я видел, вы освободили русских пленников. А я поймал и связал калмыка, которого вы упустили. – Заметив в лице Лыкова тень облегчения и недоверия одновременно, предложил: – Я готов помочь вам напасть на Карахана.
