– Может быть, Престон столкнулся с необычайно крупным космическим змеем, – полушутя–полусерьезно сказала Мари. – Вдруг он и нас сожрет, как это рассказывают в народных легендах.
Лицо Гровса оставалось непроницаемым.
– Я продолжу заниматься навигацией, – сказал он. – А вы вдвоем проследите за погрузкой в спасательный бот, чтобы все желающие покинули корабль. Вы оба живете в трюме?
– Вместе с остальными, – подтвердил Конклин.
– Когда отойдет спасательный бот, вы, возможно, захотите перебраться в каюту. Большинство из них опустеет, выбирайте любую. – Гровс помрачнел и добавил: – Боюсь, опустеет бо́льшая часть корабля.
Это помещение раньше было лазаретом. Они вдвоем тщательно подмели и вычистили каждый его дюйм. Мари вымыла потолок и стены, протерла пол и тщательно пропылесосила вентиляционные решетки.
– А здесь не так уж и много грязи, – весело заметила она Конклину, когда выбрасывала собранный мусор в контейнер.
– Это помещение предназначалось для больных.
– Если корабль успешно сядет, то мы сможем первое время пожить здесь. Это лучше, чем возвращаться обратно на Землю. – Мари устало упала на узкую железную койку и сбросила сандалии. – У тебя есть сигарета? Мои кончились.
Конклин задумчиво протянул ей свою пачку.
– Как–нибудь все устроится.
С удовольствием затянувшись, Мари откинулась на койку и закрыла глаза.
– Здесь так тихо, – сказала она. – Никто не кричит в коридоре.
– Даже слишком тихо. Я все не прекращаю думать о том, что нас ждет там. Безлюдная планета. Граница Солнечной системы. Господи! Холод. Он будет там повсюду. Холод, тишина, смерть… а то и что–нибудь похуже.
– Не думай об этом. Мы будем трудиться.
– Когда дошло до дела, то мы оказались не такими уж и фанатиками. Идея представлялась неплохой: десятая планета для каждого желающего эмигрировать. Но теперь, когда мы уже на пути туда…
– Ты злишься на меня? – беспокойно спросила Мари.
– Я злюсь на всех нас. Половина группы уже сбежала. Я злюсь, потому что Гровс сидит в рубке и прокладывает курс, опираясь не на точные данные, а на фантазии сумасшедшего. Я злюсь, потому что это старый, потрепанный рудовоз, который готов развалиться. Я злюсь, потому что мы прошли последний буй и оказались на пути, по которому до нас следовали только мечтатели и сумасшедшие.
– А мы кто? – тихо спросила Мари.
– В ближайшие дни станет ясно.
Мари приподнялась и робко взяла его за руку.
– Даже если мы и не доберемся до цели, здесь ужасно хорошо.
– Здесь? В этой клетке? В этой келье?
