Но бывают и другие дни. Утомительные. Угрожающие. Когда он ведет Норму Джин на танцы и все остальные мужчины вырывают ее из его рук, чтобы потанцевать с ней, когда он слышит весь вечер, как она смеется, прижимаясь к другим, когда она вдруг разражается истерикой дома, потому что он имел несчастье сделать ей замечание по поводу накопившейся пыли или горошка с морковкой, которые она подала ему четыре раза за три дня. Когда она плачет без причины или молча смотрит вдаль, словно хочет уехать. Когда она словно далека от своего тела. Когда она цепляется за него, словно ребенок в первый день в школе, обвивает ручонками его шею, умоляя не бросать ее, кричит, что умрет без него. Когда она преображается у него на глазах в секс-бомбу. В такие дни, это верно, Джим Дагерти уже не уверен, что ему достался счастливый билет. Пусть он и влюблен в Норму Джин (причем все сильнее, потому что ему страшно), она ужасно его пугает. Он знает ее родословную. Хотя его мать Этель уверяла, что ему нечего бояться, у него все же есть сомнения. Перспектива мирной жизни рядом с тихой женушкой отдаляется. Норма Джин крайне переменчива. Он никогда не знает, какой найдет ее после двух часов разлуки. Ласковая кошечка или фурия. Самое простое слово может необъяснимым образом вызвать грозу. И тут уже дело не в обидчивости. Наоборот, через пять минут она прибежит и прижмется к нему. Это тревожит. И для 22-летнего человека это тяжело, очень тяжело.
Джим Дагерти задает себе вопросы. Даже слишком много вопросов — о поведении Нормы Джин в коротких, едва прикрывающих бедра платьицах, с откровенными декольте, и о своем собственном, когда мужчины свистят при нем вслед его жене, а он вынужден гордо улыбаться, тогда как всё внутри него плачет и страдает. Он любит маленькую брошенную девочку, на которой он женился, которая робко заикалась в его машине и смотрела на него большими, взволнованными синими глазами. Та, другая, вихляющая бедрами и смотрящая искоса, не сводит его с ума. Она ему не по плечу. Он до нее не дорос. Он мог бы сорваться и все покрушить. Мог бы повысить тон, показать себя мужчиной и загнать жену в дом, стукнуть кулаком по столу, чтобы все знали, кто в доме хозяин. Но он этого не делает. Это не в его стиле. А главное — он чувствует, что это было бы совершенно бесполезно. В Норме Джин есть нечто, или некто, с чем невозможно совладать. Он не в силах бороться.
Он сдается.
Через полгода после свадьбы Джим Дагерти объявил жене, что поступил на флот. Он хочет пойти на войну. Ему стыдно, что он здесь, объяснил он, укрывается на своем заводе, когда парни его возраста сражаются по-настоящему и рискуют своей шкурой, защищая других. Он принял решение, оно окончательное.
