Лангедока, все же прознал, что маркиз нарушил запрет, но, когда ему сказали, что тот как ярый католик гоняет своих вассалов к мессе независимо от их вероисповедания — а то было время преследования реформаторов, — г-н де Бавиль решил, что набожность маркиза с лихвой покрывает его старый грех, и не только не стал его преследовать, но даже вошел с ним в тайную переписку, в которой успокаивал де Ганжа относительно его пребывания во Франции и поощрял в нем ревностное служение церкви. Так прошло двенадцать лет.
Тем временем сын маркизы, которого мы видели у ее смертного одра, теперь уже двадцатилетний молодой человек, наследник состояния отца, которое передал ему дядя, а также денег матери, разделенных им с сестрой, женился на богатой, хорошенькой и знатной девушке по имени м-ль де Муассак. Призванный под знамена короля, молодой граф отвез жену в замок Ганж и, отрекомендовав ее своему отцу, оставил девушку на его попечение.
Маркизу де Ганжу в ту пору было сорок два года, но выглядел он едва ли на тридцать и оставался одним из самых красивых людей своего времени. Влюбившись в свою сноху, он вознамерился заставить ее ответить тем же, но прежде для пущей верности решил отдалить от нее, сославшись на религиозные соображения, молодую девушку, любимую подругу ее детства, с которой та не расставалась.
Этот поступок свекра, причины которого были неизвестны юной маркизе, ее чрезвычайно удручил; ей не по сердцу было и само пребывание в старом замке Ганж, сцене не столь давно развернувшихся трагических событий, о которых мы рассказали. Молодую женщину разместили в покоях, где произошло убийство, почивала она в спальне загубленной маркизы, на ее постели, перед глазами у нее постоянно находилось окно, через которое та убежала, — словом, все, даже самый незначительный предмет обстановки, напоминало ей о подробностях кровавого злодеяния. Но еще хуже было то, что она нисколько не заблуждалась насчет намерений свекра, видела, что любима человеком, одно имя которого не раз заставляло ее в детстве бледнеть от ужаса, и вынуждена день за днем оставаться наедине с тем, кого общественное мнение до сих пор считало убийцей. Быть может, в другом месте бедная затворница нашла бы в себе силы и обратилась к Богу, но здесь, где Господь попустил погибнуть жестокой смертью прекраснейшему и невиннейшему из своих созданий, она не осмеливалась призвать его на помощь, так как он, видимо, отвернулся от этого дома.
