Четверг, 28 января
Джизус-Колледж. Зверский холод. Отправляясь нынче утром в умывальню, надел, чтобы пересечь дворик, шляпу и пальто с шарфом, а после еще пришлось разбивать в раковине умывальника лед. Мы живем в средневековых строениях.
Долги Питера растут просто пугающе. Оказывается, под рождество у Тесс приключился бронхит, три недели она не могла ходить на работу и, соответственно, ничего не получала. Он попросил у отца в долг, однако отец отказал да еще и потребовал ревизии личного счета Питера. Я ссудил ему очередную пятерку (любовное гнездышко Тесс и Питера уже обошлось мне в 25 фунтов).
Съездил, прихватив клюшки, в Порт-Медоу, запустил несколько десятков старых мячей для гольфа в направлении Осни. Заливные луга замерзли все до одного, я слышал, как трещит при падении мячика лед. Свинг у меня все еще имеет свойство затягиваться, зато мои дальние удары невероятно надежны. Я был один — несколько дрожащих пони не в счет, — и поначалу, ореховый треск ударов, далекие шлепки и дребезг льда при падении мячика замечательно бодрили меня. Однако гольф всегда напоминает мне об отце, и вскоре я обнаружил, что думаю о последних месяцах его жизни, о том, как Ящер высек меня в день его смерти, и на меня начала наваливаться все большая и большая подавленность. И то, что было задумано, как послеполуденная забава, вылилось в самое мрачное состояние духа. Теперь вот сижу, пью виски и размышляю, не заглянуть ли мне к Дику, благо до Уодема всего несколько сот ярдов. Дику всегда удается развеселить меня, однако наше катастрофическое лето привело к определенной холодности между нами, и большую часть времени он проводит теперь с собравшейся в Нью-Колледже компанией воспитанников Харроу.
Суббота, 30 января
Мистер Скабиус приезжал в Оксфорд — поговорить с главой Бейллиола и с деканом. Питер вне себя, поскольку Тесс опять заболела, на сей раз инфлюэнцей, а он не смеет и близко подойти к ее дому. Он попросил меня съездить в деревню, объяснить Тесс, что происходит, и сказать, что он не знает, когда сможет снова увидеться с ней. Питер прав: после визита отца власти колледжа приглядывают за ним с особым тщанием. Я пообещал, что куплю завтра чего-нибудь вкусненького и велосипедом съезжу к Тесс.
Воскресенье, 31 января
Писать об этом нелегко, но придется. Руки дрожат.
Поездка в Айслип была трудной, — холод, порывистый ветер, а примерно за милю до деревни полил дождь. Тесс выглядела не такой уж и больной, хоть и сказала, что у нее начинается простуда; в домике было уютно и достаточно тепло, — огонь в камине, опущенные шторы. Она засуетилась: взяла мой влажный плащ и расстелила его по креслу, заварила свежего чаю, поставила передо мной жестянку с крекерами. Мы с ней впервые оказались наедине — странное чувство — было приятно, что она так хлопочет, мне словно бы мельком показали, что значит иметь жену — кого-то, к кому ты приходишь домой, кто снимает с тебя плащ и расправляет его на кресле у огня, кто приносит тебе чай. Эти фантазии становились все более волнующими, — я имею в виду, сексуально волнующими, — мы с Тесс поговорили со всей откровенностью о Питере, о его отце и подозрениях отца. Тесс сказала, что очень благодарна мне за прямоту и помощь, — она знает о моей финансовой поддержке их союза. Сказала, что я именно таков, каким и должен быть „настоящий друг“.
