- Русь далеко, а Унху рядом, - уклончиво протянул Олоко.
- Сейчас русичи близко, а Унху дрожит от страха, надеясь только на крепость своих стен. Кто он без вас, хонтуев югорских племён? Чего достиг он? Разве это подвиг - перебить немногих данщиков? Разве за это дают канскую тамгу? Ты каждую зиму сражаешься с ненцами, но ты - не кан. А он перебил сто человек по всей Югре, и стал каном. Где справедливость? Подумай над этим, светлый вождь. Русский воевода предлагает тебе не только власть, но и земли. Ты будешь владычествовать над городами Унху и Апти. Разве это - не достойный подарок?
- Соблазнительно, - проговорил Олоко, слегка опустив морщинистые веки.
- Ты объединишь в своих руках земли трёх родов и станешь самым могущественным повелителем Югры - не только по званию, но и по сути. Никто не отважится бросить тебе вызов.
Хонтуй молчал, не поднимая век. Он чуть покачивался взад-вперёд, а Арнас бесстрастно сверлил его взглядом, почти уверенный в своём торжестве. Старик не мог не согласиться. Сколько ему осталось жить? Год? Два? А тут удача сама идёт в руки. Трудно устоять.
Наконец, Олоко произнёс:
- Видно, боги так хотят, чтобы я стал каном. Унху вызвал у них отвращение своими мерзостями. За смерть гостя в своём доме он должен ответить.
- Ты мудр в своём выборе, хонтуй, - ответил Арнас. - Но если ты хочешь получить в свои руки город Апти, то должен отправить туда воинов. В Югре много хонтуев, и все они готовы прибрать к рукам чужое.
- Ты прав. Я отправлю туда старшего сына.
- Я пойду с ним, чтобы русь не приняла твоих воев за врагов.
- Это разумно, - согласился Олоко.
Коричнево-серые столбы беломошника вздымались над застывшей еланью, пелена облаков излучала слабое сияние, словно сам Дажьбог - владыка белого света - спустился с небес и парил над землёй, едва касаясь её краями своей повозки. Откуда-то из глубин леса доносились робкие шорохи, слабое потрескивание, далёкое уханье. По узкой замёрзшей речке, извилисто петлявшей средь курганов и холмов, двигался санный отряд человек в сто. У воинов за плечами были большие луки, на коленях лежали колчаны, а щиты и доспехи были сложены на грузовые нарты, двигавшиеся отдельно. Воины не ждали нападения. Их головы были закрыты меховыми колпаками, лишь иногда кто-нибудь с любопытством поворачивал лицо, обозревая окрестности, и тогда можно было увидеть прищуренные смеющиеся глаза и сосульки в рыжих усах.
