Сейчас она рассказывала мне о пьесе, которую она репетировала с местной любительской труппой. У нее возникли трения с режиссером. Этим утром на репетиции он опять вопил на нее: «Ради всего святого, говори громче!» К тому моменту она уже охрипла от крика; она свирепо уставилась на него и посоветовала ему купить слуховой аппарат. Остальные участники репетиции расхохотались, а режиссер кисло заметил: «Остроумно, Эгги, очень остроумно», – и вылетел из зала. Теперь она чувствовала себя несчастной и хотела знать, что, по-моему мнению, ей следует предпринять. Режиссер назад не вернулся: ушел из театра и не пришел назад. Может быть, стоит позвонить ему и извиниться? Пьесу репетировали уже три недели, и премьера должна была состояться в субботу вечером…
– А ты придешь на премьеру? – спросила она.
Я ответил, что не знаю, смогу ли. Под каким правдоподобным предлогом я мог бы пойти на пьесу, игравшуюся любительской труппой? Эгги засмеялась и заметила:
– Ты хочешь сказать, что «Созвездие Большой Медведицы» не относится к числу твоих любимых пьес?
Ее смех был несколько искусственным. Сначала я не понял причины. Она никогда не относилась к сцене всерьез, да и роль у нее была второстепенная. Мы еще шутили над тем, принять эту роль или отказаться.
– У меня роль проститутки, – говорила она. – Как ты думаешь, меня выбрали из-за внешнего сходства?
– С чего ты взяла?
– Нэнси все время меня подкалывает. Кроме того, мне придется обнажать ноги, – лукаво замечала она и при этом подмигивала.
Но сейчас она молча лежала, в глазах была грусть, а рот крепко сжат. Я поинтересовался, в чем дело, а в ответ услышал то, что перед этим выслушивал по крайней мере сотню раз. Все ее доводы (хотя звучало это как просьба) сводились к тому, что я недостаточно высоко ее ценю. Это Сьюзен принадлежит твоя любовь, Сьюзен заставила тебя задуматься – что бы такое сказать ей, чтобы можно было пойти посмотреть пьесу, которую будет играть кучка любителей, так ведь?
– Но к черту Сьюзен! – вдруг заявила она. – А как насчет меня? А что ты можешь придумать для меня, чтобы пойти на спектакль, в котором я участвую?
– Я просто не подумал, что этот спектакль так для тебя важен.
– Не в спектакле дело. Почему ты не рассказал ей все прошлой ночью?
– Ты о чем?
– Когда я говорила с тобой по телефону сегодня утром…
– А, понятно. Возвращаемся к утреннему разговору.
– Да, возвращаемся. Ты сам сказал…
– Помню.
– Ты сказал, что почти признался во всем прошлой ночью. Почему только «почти», Мэтт?
