черед красить хной ладони и ступни. Женщины из моей будущей семьи сами наложили мне хну. После этого душ и одевание. Шальвары, длинная туника, большая шаль — все красное. Для этого случая я надела паранджу. Я уже надевала ее, чтобы выходить из дома и идти навещать родственников, я привыкла. Иногда я выходила из дома в парандже, но, отойдя подальше, снимала ее и шла с открытым лицом. Однако, если замечала кого-то из родственников, я ее снова надевала из уважения к ним. Она не мешает видеть, потому что отверстия для глаз гораздо больше, чем, к примеру, у паранджи, которую носят в Афганистане. Конечно, это не очень удобно, но здесь ее носят только до свадьбы. Выйдя замуж, большинство женщин от нее отказывается.
Мой дед со стороны матери, у которого было несколько жен, всегда говорил:
— Ни одна из моих жен не носила чадру. Если она хочет ее носить, это ее право, но тогда надо, чтобы она ее носила до конца своих дней.
Обычно имам заключает союз в день мехнди, но иногда и в день свадьбы. У меня это был день мехнди. Когда имам спросил меня, согласна ли я взять в мужья мужчину, который находился тут же, я была под таким впечатлением, что не смогла ответить. Не могла вымолвить ни слова. Но имам повторил вопрос.
— Ну, так что? Отвечай, отвечай!
Женщины наклонили мою голову в знак того, что я говорю «да», и добавили:
— Она очень скромная, но она говорит «да», все в порядке.
После трапезы с рисом и мясом, в течение которой я не проглотила ни кусочка, надо было дождаться прибытия семьи мужа, чтобы отвезти меня. Тем временем были исполнены еще кое-какие ритуалы.
Надо было, чтобы мой старший брат вылил мне на голову немного масла и надел на руку браслет из расшитой ткани. Одна из женщин держала кастрюльку с маслом, а брат должен был дать ей монетку, потому что она обслужила его первым. Затем все члены семьи по очереди опускали пальцы в кастрюльку и мазали мне голову маслом.
Теперь муж мог войти в дом. Я с ним еще не встречалась, и он не видел под паранджой моего лица. Я ждала, сидя в окружении сестер и кузин. Им надлежало всячески мешать ему войти, пока он не даст им денежную купюру. Как только они получили деньги, муж мог войти в дверь. Он сел рядом со мной, и мои сестры поднесли ему на подносе стакан молока. Он выпил, поставил пустой стакан и опустил в него еще купюру. Затем продолжился ритуал с маслом, на этот раз несколько видоизмененный. Женщина, державшая кастрюльку, намачивала куски хлопковой ваты в масле и бросала их в лицо жениху со словами:
