Однако это мое существование шло как бы помимо меня. В действительности у меня не было никого, с кем я могла бы говорить откровенно. Я стала недоверчивой, неспособна была вернуться к прежней жизни — к искренности и спокойствию, веселости и безмятежному течению дней и ночей.
Разумеется, теперь электричество освещало вход в дом, звонил телефон. По правде говоря, он звонил не переставая, потому что меня часто спрашивали из организаций по защите прав человека и из средств массовой информации. И я должна была отвечать. Я постоянно нуждалась в помощи, чтобы осуществить мои планы, касающиеся школы, чтобы дать ей надежную крышу. Через год после драмы, в 2003 году, у меня самой уже не было для этого достаточно средств.
Однажды я услышала в телефонной трубке женский голос:
— Алло? Добрый день, здравствуй, Мухтар. Меня зовут Насим, я из соседней деревни Пирвала. Мой отец полицейский, несет охрану твоего дома. Хотела узнать, как у него дела...
Пирвала находилась в двадцати километрах от меня. Отец Насим был назначен в мою охрану, а ее дядя работал на канале в пяти километрах от нас. Она объяснила мне, что мы в какой-то степени родственницы, потому что наши теги принадлежат к одной семье и обе живут сейчас в Пирвале. Насим вернулась из Алипура, где она начала учиться — это тот город, в котором я впервые встретилась с понимающим судьей. А сейчас она изучает право в Мултане.
Я никогда не видела Насим, а она знала меня только по статьям в газетах. Я послала за ее отцом, чтобы он смог поговорить с ней, а тем временем мы с ней немного поболтали. Затем она позвонила во второй раз, но я как раз отправилась в путешествие в Мекку — мне посчастливилось осуществить это паломничество. Потом позвонила в третий раз, чтобы пригласить меня к себе. У меня бывало столько народу в то время, что я попросила ее приехать ко мне. Я и не предполагала, что Насим станет не только моей подругой, но и ценнейшим помощником. Она многое читала в газетах, и моя история интересовала ее с юридической точки зрения. В то время, в мае 2003 года, мое дело все еще находилось в апелляционной инстанции Верховного суда. Но если бы ее отец не служил в отделении, осуществлявшем охрану моего дома, мы никогда бы с ней не встретились. Насим была не из тех, кто навязывался, привлеченный моей «общеизвестностью».
С первой встречи Насим показалась мне удивительной женщиной. Совершенной моей противоположностью — активной, живой, не сомневающейся ни в людях, ни в словах, светлого ума и легкого языка. Она сразу сказала мне задевшие за живое слова:
