Двумя месяцами раньше
г. Нью-Йорк
— Что это ты пьешь? — закричала я.
Ничего не расслышав, Тереза лишь вопросительно посмотрела на меня. Мы перешли в бар в самом углу здания клуба, но и здесь было немногим спокойнее.
— Что это ты пьешь?
Ослепленная ярким светом Тереза продолжала смотреть на меня прищурившись.
— Что?
— Что… ты… пьешь? — попыталась я перекричать музыку.
— А-а… — Тереза подняла бокал.
Кубики льда зазвенели в темной жидкости. Это точно не кола — что-то гораздо темнее и гуще.
— «Рэд Бул» с «Йегермайстером». Вот попробуй, Эл. — Подруга сунула мне бокал.
Я сделала маленький глоток и тут же поморщилась.
— Отвратительно. Не пробовала ничего хуже.
— Точно, — улыбнулась Тереза.
Она взяла у меня бокал и подняла его, будто чокаясь.
Клуб, в котором мы сидели, называется «Пляжный», хотя поблизости никаких пляжей нет. Этот клуб — на Второй авеню, в восточной части Манхэттена. Наш любимый клуб, подземное убежище, куда мы сбегали почти каждые выходные.
Меня зовут Элли Сакс, мне двадцать четыре года. Зачем мне подземное убежище? Не спрашивайте. В клуб ведет длинная, темная, скрипучая лестница, похожая на те, что бывают в метро. Однако, спустившись до самого конца по шатким металлическим ступенькам, попадаешь в удивительное место, царство хрома и серебра, зеркал и ярких прожекторов.
Вдоль стен тянутся ряды серебристых столиков и кабинок, а между ними — танцпол. Красные и белые огни мечутся в такт с пульсирующим ритмом музыки.
В огромном зеркале потолка отражаются огни и фигуры танцующих. Я шла за Терезой к изогнутой стойке бара, смотрела вверх на отражения и думала — как здорово быть там, наверху, вместе с ними, яркой и грациозной, не касающейся хаоса здесь, внизу.
