— А если тебя поймают? — встревожилась девушка. — Накажут? Выгонят?
— Накажут и выгонят меня и так, — скользнул по ней пасмурным взглядом Агафон. — А побежал я на кафедру. Может, действительно еще не поздно что-нибудь с ним сделать.
Не глядя больше на спасенную от его же собственных чар прачку, он решительно подошел к ректору, развел руки, словно приветствуя старого знакомого после долгой разлуки — и остановился.
Уллокрафт был человеком солидным во всех отношениях, обхвата в полтора, не меньше, и ни обвиняюще выставленная вперед и вверх рука агафоновой скульптуры, ни горящий фонарь в чуть отставленной в сторону руке второй>[15], ухватистости его не способствовали.
Студиозус хмыкнул озадаченно, сделал три быстрых круга по периметру ректора, примериваясь, за что бы его было сподручней ухватить, и остановился за отсутствием идей.
— Ты один его не унесешь, — уверенно изрекла Мари.
— Обвяжу веревкой и волоком потащу, — хмуро проговорил студент. — Еще не хватало, кого попало на помощь звать.
— Я, между, прочим, не «кто попало», — обиделась прачка. — И меня звать не надо. Я уже тут.
— Ну так давай веревку, — хмуро глянул на нее чародей.
Девушка стушевалась, но не уступила.
— Не надо веревку, — тихо проговорила она. — Мы его так, руками дотащим.
— Ты не поднимешь. Даже со мной вдвоем. А если уроним?
— Не уроним. Подниму, — храбро оттопырила нижнюю губу Мари. — Ты не знаешь, какие мы с девочками баки с сырым бельем и водой таскаем вдвоем!
Агафон посмотрел на восемьдесят килограмм сплошного льда>[16], потом на девушку — хоть и крепкую с виду, но ростом изрядно ниже его, и впервые порадовался, что чего-то не знает.
Когда они вышли на улицу с Уллокрафтом, зажатым между ними, точно подгулявший дядюшка между заботливыми племянниками, солнце уже закатилось, и ранние зимние сумерки опустились на Мильпардон, словно покрывало на клетку с беспокойными попугаями. Но, в отличие от птиц, люди знали, что сегодня чем темнее, тем ближе к долгожданному празднику, и поэтому суетились и носились по улицам пешком, верхом и в экипажах с удвоенной энергией. Песни, музыка, смех и веселые выкрики доносились со стороны города, словно в разгар солнечного дня.
Территория Школы же была погружена во мрак и тишину.
— А где все? — обеспокоенно огляделся по сторонам студиозус.
Но куда бы он ни посмотрел, взор его встречал лишь синие сугробы, покрытые редкими пятнами фонарного света, занесенные снегом деревья, да темные стены Школы, возвышающейся невдалеке подобно замку из мрачной сказки.
