— Ночью? — Неожиданно раздалось из соседней комнаты, где спал Камай.
Балачан прислушался. В этом вопросе-реплике чувствовался какой-то скрытый смысл.
— Тебе мало ночных? — Тарасевич заглянул в комнату товарища.
— Мало! — Камай вышел, не одевшись, в трусах, словно были они на родной Земле, а не за триллионы километров от нее. — Ты мне скажи, почему днем мы ничего подобного не слышим?
— Ведь не слушаем, — признался Тарасевич и подошел к столику, на котором дежурный Балачан готовила ему завтрак. — Быка съел бы!
— Вчера слушал, — не отставал Камай.
Тарасевич насмешливо взглянул на него и отправил в рот кусок жареного мяса. Не прожевав хорошенько, язвительно спросил:
— Трещит?
— Как тонкий лед под ногами…
Камай был серьезный, и Балачан вдруг почувствовал беспокойство.
— Пока ты стерег призраков, я сравнивал записи шумов…
— И что? — Не выдержал Балачан.
— Есть разница. Точнее, ночью выделяются другие шумы, видимо, те, которые мы условно называем шорохами. — Он заскочил в лабораторию и принес пленку, на которой перо осциллографа оставило волнообразные следы. — Вот посмотрите сами.
Балачан был готов расцеловать Камая. Но сдержал эмоции, побоялся насмешки острого на язык Тарасевича. И еще ему было не по себе от того, что это простая мысль о сравнении шумов пришла в голову не ему, старшему в их маленькой группе, а Камаю, парню, который только-только закончил университет. Взяв ленту, он ничего не сказал товарищам и заперся в лаборатории.
— Что со старым? — Удивился Тарасевич. Балачан был старше их лет на десять, не больше. Однако им, двадцатилетним, он казался пожилым. К тому же, они не забывали, что за его плечами открытие судьбы звездолета, который отправился когда-то к Поллуксу. Поэтому и называли Балачана между собой старым.
— А ты спокоен? — Не отвечая, спросил Камай.
— Парсеки — не то расстояние, которое измеряют ради забавы. Я тоже хочу найти что-то новое. И ни ты, ни старик не можете упрекнуть меня, что я делаю что-то не так. Но разве я виноват, что мы гонимся за миражем?
— Не веришь Балачану?
— Я не в отпуске и буду делать все, что он прикажет.
— Ты словно перекладывают ответственность.
— Чудак ты, Камай, у нас одна судьба. Но я предпочитаю надежные идеи.
Камай хотел что-то ответить на это. Тарасевич перебил его:
— Прости, я устал.
Камай подождал, пока он уйдет, и подошел к окну. Их база была оборудована на террасе, которая образовалась на южном склоне старой горы. Терраса была равная, словно специально выглаженная, она нависала над широкой долиной, и с нее хорошо просматривались даже удаленные на десятки километров горы. Лучшее место для базы на планете, где нет удобных дорог.
