«Не хочет же она сказать, что этот ребенок мой?» Чего Алекс не мог понять, так это зачем она рассказывает ему эту ложь.
— Наш роман начался и закончился вскоре после того, как я прибыл во Францию. — Алекс изогнул бровь. — Но после этого я пробыл во Франции еще пять лет. Если бы ребенок был от меня, то такая изобретательная женщина, как ты, наверняка могла бы найти способ со мной связаться.
— У меня не было причин сообщать тебе. Я не хотела, чтобы об этом кто-то узнал. Траур по мужу дал мне подходящий повод удалиться от общества на несколько месяцев.
Это могло объяснить, почему он никогда не слышал о ребенке Сабины. Однако это не означало, что ребенок от него.
— Но почему было не признаться мне, если ты считала, что ребенок от меня? — спросил он.
— Я боялась, что ты поднимешь вокруг этого шум.
Сабина отвернулась к окну и стала смотреть наружу. Алекс выпрямился.
— С какой стати? Мужчины так себя не ведут.
— Каким бы ты ни был легкомысленным с женщинами, — сказала она с оттенком иронии, — я знаю, что вы, горцы… необычайно серьезно относитесь к кровному родству.
— Сабина, хватит играть со мной. — Алекс наклонился вперед и взял ее за руки. — Если ребенок действительно есть, почему ты думаешь, что он мой? Я не поверю, что был твоим единственным любовником.
Она бросила на него недовольный взгляд:
— В то время, когда я забеременела, ты был моим единственным любовником.
— Скорее таким, кого ты считаешь достаточно легковерным, чтобы поверить в неожиданное отцовство.
— Если ты помнишь… — Голос Сабины стал острым как бритва. — Мы две недели не выходили из моего дома. При всей моей изобретательности я бы не смогла в то же самое время завести еще одну интрижку.
Не выходили из дома? Да они и кровать-то редко покидали, разве что затем, чтобы заняться любовью на полу или у стены. Алекс помнил, как вымуштрованные слуги оставляли подносы с едой и напитками за дверью спальни. И все же Сабина вполне могла соврать про время, когда был зачат ребенок.
— Ты поймешь, что это твой ребенок, как только его увидишь, — заявила Сабина, скрестив руки на груди.
Должно быть, она думает, что он примет любого светловолосого ребенка за своего. И все же если ребенок его, то у него были основания прийти в ярость.
— Значит, ты все это время считала, что ребенок от меня! — Алекс повысил голос. — И ничего мне не говорила?
— Я хотела сохранить существование ребенка в тайне.
Алексу захотелось как следует встряхнуть Сабину, так, чтобы у нее зубы застучали. Пытаясь взять себя в руки, он глубоко вздохнул и только после этого заговорил снова:
