— Вы же бросили курить.
— А теперь начал. Дайте десять центов.
— Десять центов! Черта с два!
Излишняя резкость ее отказа обижает Кролика; можно подумать, она боится прогадать. С чего она взяла, что он собирается ее обобрать? Что с нее взять? Сунув руку в карман, Кролик вынимает горсть мелочи, берет десятицентовик и опускает в маленький отделанный слоновой костью музыкальный автомат, который мягко светится возле их стола. Наклонившись и перелистав список мелодий, он нажимает кнопки «Б» и «7» — «Роксвилл».
— Китайская кухня в Техасе лучшая в Соединенных Штатах, кроме Бостона, — заявляет он.
— Слушайте великого путешественника, — говорит Рут и дает ему сигарету. Он прощает ее за десятицентовик.
— Итак, вы полагаете, — настаивает Тотеро, — что тренеры ничего не делают.
— Они никому не нужны, — отвечает Рут.
— Да бросьте вы, — вступается Кролик.
Официант возвращается с палочками и с двумя меню. Кролик разочарован у палочек такой вид, словно они вовсе не деревянные, а пластмассовые. От сигареты отдает соломой. Он вынимает ее изо рта. Нет уж, хватит.
— Каждый закажет по блюду, а потом мы все поделимся, — предлагает Тотеро. — Кто что любит?
— Я кисло-сладкую свинину, — заявляет Маргарет. Что ни говори, решительности у нее не отнимешь.
— Гарри?
— Не знаю.
— Вот тебе и специалист по китайской кухне, — замечает Рут.
— Здесь написано по-английски. Я привык заказывать по китайскому меню.
— Ладно, ладно, скажите мне, что самое вкусное.
— Отстаньте, вы мне совсем голову заморочили.
— Вы никогда не были в Техасе, — говорит Рут.
Он вспоминает дом на той незнакомой, лишенной деревьев улице, зеленую ночь, встающую из прерий, цветы в окне и отвечает:
— Конечно, был.
— А что вы там делали?
— Служил у Дядюшки Сэма.
— А, в армии, так это не в счет. Все были на военной службе в Техасе.
— Заказывайте по своему вкусу, — говорит Кролик Тотеро.
Его раздражают все эти ветераны армейской службы, с которыми Рут, как видно, зналась, и он напряженно вслушивается в последние такты песни, на которую потратил десятицентовик. В этом китайском заведении она доносится как будто из кухни и лишь весьма отдаленно напоминает ту разудалую мелодию, которая прошлой ночью так подбодрила его в машине.
Тотеро дает официанту заказ и, когда тот уходит, пытается разубедить Рут. Тонкие губы старика мокры от виски.
— Тренер, — говорит он, — тренер печется о развитии трех орудий, которыми нас наделила жизнь. Это голова, тело и сердце.
— И еще пах, — добавляет Рут.
