— Кто смотрит на тренеров? Никакого проку от них нет.
— То есть как это нет? Школьная команда — это только тренер, верно?
— Школьная команда — это только ребята, — отзывается Тотеро. — Из свинца золота не сделаешь. Да, из свинца золота не сделаешь.
— А вы делали, — возражает Кролик. — Когда я попал в школьную команду, я головы от… — он замялся, все-таки за столом дамы какие-никакие…от локтя отличить не мог.
— Мог, еще как мог, Гарри. Я ничему тебя не научил, я просто предоставил тебя самому себе. — Он все время оглядывается. — Ты был юный олень с большими ногами, — продолжает он.
— Какого размера? — интересуется Рут.
— Сорок четвертого, — отвечает Кролик. — А у вас какой?
— У меня маленький-премаленький, — отвечает Рут. — Ножки-крошки.
— А мне показалось, будто они вываливаются из туфель.
Он отклоняется назад, стараясь скользнуть взглядом под стол, в подводный полумрак, где ее укороченные перспективой икры — как две золотистые рыбы. Обе ныряют под стул.
— Не смотрите так пристально, а то вывалитесь из кабинки, — говорит она с досадой. Это хорошо. Женщины любят, когда их приводят в смущение. Ни за что в этом не признаются, но это факт.
Официант приносит напитки, бумажные салфетки под тарелки и тусклое серебро. Положив прибор для Маргарет, он подходит к Тотеро, как вдруг тот отнимает от губ стакан с виски и освеженным твердым голосом произносит:
— Вилки и ложки? Для восточных блюд? Разве у вас нет палочек?
— Палочки, да.
— Всем палочки, — решительно заявляет Тотеро. — Каков монастырь, таков и устав.
— Моих не трогайте! — вопит Маргарет, со звоном хлопая рукой по своей ложке и вилке, когда официант хочет их убрать. — Не желаю никаких палочек.
— Гарри и Рут? — обращается к ним Тотеро. — Что предпочитаете вы?
Дайкири и в самом деле отдает лаймом, вкус которого, словно масло, растекается по поверхности прозрачной терпкой жидкости.
— Палочки, — звучным низким голосом отвечает Кролик, радуясь, что можно досадить Маргарет. — В Техасе мы никогда не прикасались металлом к китайским кушаньям.
— Рут? — Тотеро смотрит на нее робко и напряженно.
— Пожалуй. Если этот балбес может, то и я могу. — Она гасит сигарету и берет из пачки вторую.
Официант удаляется с отвергнутым серебром, словно подружка невесты с букетом. Маргарет остается в одиночестве, и это ее бесит. Кролик доволен; она — тень на его безоблачном счастье.
— Вы ели в Техасе китайские блюда? — интересуется Рут.
— Все время. Дайте сигарету.
