— Ты че, морж, что ли, ледяной водой мыться? Гляди, воспаление легких схватишь!
— Святая вода! — отрезал отец Климент. — Зимой не замерзает. Большевики этот источник нарочно засыпали, а я откопал с Божьей помощью. Мы с Артемкой всю дорогу умываемся, и никакая зараза не берет. Верно, Артемка? Э, брат, да ты, я гляжу, опять карандаш грыз? Аж лоб перепачкал. Зачем же ты их грызешь? Ими рисовать надо, а не грызть.
— Пло-ха! — раздельно выговорил Артемка и сам себе погрозил пальцем.
— Вот и не делай, если плохо. Дай-ка я тебе мордочку вымою.
Он умыл Артемку, потом, стащив майку, фыркая, ополоснулся по пояс. Хромой поежился, глядя на него, а Теща незаметно строил нам гримасы. Когда отец Климент закончил, мы вернулись в церковь. Здесь было не намного теплее, чем снаружи, но, по крайней мере, не задувало. Отец Климент надел через голову черную грубую рясу и подпоясался.
— Голодные? — спросил он. — У нас ведь и нет ничего. Разве что в деревню сбегать, че-нибудь там попросить?
— Не надо никуда бегать, — самодовольно ухмыльнулся Хромой. — Мы все нужное с собой возим.
Он сходил к машинам и принес мешок с конфискованной снедью. Пока отец Климент искал, чем открыть консервы, Теща достал из кармана нож с выдвигающимся лезвием, нарезал пироги и разложил их на большой картонной коробке, перевернутой вверх дном. Артемка схватил кусок пирога и жадно откусил.
— Ты что делаешь? — одернул его отец Климент. — А помолиться? Без молитвы у тебя заворот кишок будет!
— Не пугай мальца, — заступился Бык. — Ешь, братишка, не бойся.
— Не пугаю, а воспитываю, — строго возразил отец Климент. — К вам, кстати, это тоже относится.
Он поднялся и прошел к ширме с иконами. Мы последовали за ним.
— Бог! — вдруг сказал Артемка, указывая на фреску под потолком.
— Это — Божья Матерь, — терпеливо поправил отец Климент. — А Бог — вот.
Он повернул Артемку к бумажной иконе Спасителя.
— Бог, — повторил Артемка, радуясь своему знанию.
— Слышь, бать, а можно по ускоренке молитвы крутануть? — попросил Теща. — А то я жрать хочу, сил нет. С утра маковой росинки во рту не было.
Отец Климент сверкнул на него глазами, но сдержался. Поставив рядом с собой Артемку, он вслух прочитал несколько кратких молитв, и бандиты серьезно и набожно перекрестились.
— Садитесь, — пригласил отец Климент, кивая на тряпье. — Соль, если надо, вон там, сбоку.
— Тут дуба дашь, — передернул плечами Теща. — Холодина, спасу нет. Давай сюда козла заделаем.
— Не надо. Я ж из мира уходил, не чтобы где теплее искать.
