— Долго я была на томъ свeтe?
— Минуту, двe.
— А показалось — долго. Даже будто сонъ видeла. Черныя бабочки летали.
— Ты ужъ теперь-то потише, отдохни.
Пауза.
— Такъ бы вотъ лежать и лежать… Долго больной бы быть, потомъ выздоровeть… и все забыть.
— Арiадна, дорогая…
(жметъ ему руку.) — Не сплю по ночамъ… и ослабeла. При чужихъ… Даже не такъ ночью, а проснешься утромъ, въ пять, и вотъ, бeлая вся лежишь и мучишься. А потомъ, когда умываешься, то плачешь. Это я замeтила. Но бываютъ минуты, какъ сейчасъ… вдругъ отойдетъ, и сердце станетъ чистое, свeтлое, точно сошелъ въ него ангелъ божiй. Сладко станетъ. Все забудешь. Хочется плакать, умереть. Какъ прежде, гладить эти вотъ волосы.
(положилъ ей голову на колeни.) — Пора, пора… Забыть все, жить начать… какъ прежде.
(приподымается). — Какъ прежде. (Лицо ея темнeетъ.) Это ты… какъ сказалъ.
— Иначе — гибель.
— Сны! Мечты!
Пауза.
— Ты говоришь, бываютъ минуты, когда ангелъ Божiй сходитъ въ сердце.
— Только минуты.
— А я вeрю, придетъ часъ, когда совсeмъ раскроется твоя душа… и ты все примешь, все простишь. Моя такъ называемая измeна…
— Это почему же?
— Твоя душа горячая, добрая…
— Откуда ты взялъ? Какая добрая?
— Арiадна!
— Предатель. Ты меня погубилъ. Лучшее, лучшее, что было… (Полежаевъ закрываетъ лицо руками.) Не могу. Уходи, пожалуйста. Въ этомъ домe я счастлива была… Добрая! А ты обо мнe помнилъ тогда?
. Зачeмъ?
— Позови генерала, и Саламатина… всeхъ. Чтобы Лапа явилась. Уйди!
Рeзко вскакиваетъ съ дивана. Подходитъ къ окнамъ, подымаетъ шторы.
(уходя). — Хорошо.
— Полумракъ! Мечтательность! Жалкiя слова.
Припрыгивая, вбeгаетъ Лапинская.
(какъ бы слегка балуясь). — Ар-рi-адна, ты чего жъ это, помирать собралась? Мнe горничная говоритъ: «И совсeмъ это барыня бe-eлая лежитъ, и только ножками дрыгаетъ».
— Все вретъ. Ея и не было тутъ.
— Слушай, да ты, дeйствительно, какъ мeлъ. (Всматривается.) Вотъ что: брось ты со своимъ султаномъ возиться. Чортъ знаетъ, нeтъ, это меня возмущаетъ.
— Глупо. Онъ, во-первыхъ, не султанъ.
— Ну, далай-лама, эмиръ бухарскiй…
— Пристаютъ съ чепухой. И главное, у самой какiя-то таинственныя переписки, нынче восторги, завтра слезы…
(хлопая платочкомъ по столу). — Эхъ, ты-ы, жизнь наша дeвичья.
