Мы сидим на косилке
у магазина
сельскохозяйственных машин и орудий.
Мы глядим на сраженный город, а мимо,
пройдя сквозь каменоломню Берлина,
идут советские люди.
День мира!
Солнце за облаком щурится,
а под открытым небом
стоят обгоревшие печи.
Кажется,
немцы решили отапливать улицы,
но топить незачем.
День мира!
Дождь развешал капели.
Подрывники выгребают последние мины.
Птицы откуда-то поналетели.
Мы сидим у сожженного магазина
сельскохозяйственных машин и орудий,
Нам приказано не стрелять!
«Ну что ж, понятно! —
Мы ставим винтовки между колен —
стрелять не будем. —
Мир пришел! Закуривайте, ребята!»
Мы смогли,
мы смогли к этому часу пробиться,
мы шли и шли за своим командиром…
Нам давно известна наша традиция:
только в час победы
начинается день мира!
Мы сидим, удивленно переглядываясь,
как после долгой разлуки. Что-то переменилось!
«Что случилось? Не знаешь? Не угадываешь?
Угадываешь!»
И смеемся задумчиво: все-таки что-то случилось!
О, что я вспомнил!
Я сразу ловлю, как в прятках,
противогаз
и веду его на колени.
Вот она,
смятая ученическая тетрадка —
запись моих далеких,
далеких волнений.
Тетрадь стихов о любви —
я помню слабо,
как я давно не читал запись неистовую.
Я беру плуг,
переворачиваю его набок,
на лемех тетрадку кладу
и перелистываю:
