И научила бабу, как быть.
Идет Дарья от старухи, а Долговолосый уже на улице поджидает. Дарья ему подмигнула и говорит:
— Приходи ко мне в полночь!
Долговолосый аж рот раскрыл и отстал с полдороги. А Дарья пошла на реку, только на берег вышла, из воды, будто кочка, голова лохматая высунулась. Дарья и говорит, как старуха подучивала:
— Приходи, водяной, к моему двору в полночь. Ждать буду, а чтоб не догадался никто, лужей у двора обернись, я тебе знак подам. Услышишь: «Хрю-хрю!», знай — это я к тебе спешу.
Только сказала, кочка в воду усунулась. У берега забулькало, волна по реке пошла и, будто собака, ноги Дарье, лизнула. Вечером Дарья сидит у окошка, видит: мужик-сосед воду из колодца нёс, да так неумело — споткнулся, опрокинул ведро. Чертыхнулся и ушёл, а лужица больше вдруг стала, в огромную лужищу разлилась. Дарья свинью из стайки выпустила, та пятаком, повела. «Хрю-хрю». И бегом на улицу. В луже улеглась, барахтается. По луже волны — теплой грязью хавронью окатывают.
Панкрат в это время к Дарье собрался, сапоги дёгтем натёр, волосы причесал, маслом намазал. В зеркало глянул: «Ярой!» Только ко двору подходить, глянь — лужища у ворот. Вброд идти — сапоги жалко, а враз и не перескочить. Углядел валун посредь лужи.
«Прыгну-ка я, — думает. — А с валуна прям на сухой берег, к воротам».
Разбежался — скакнул на валун.
А это свинья в грязи нежилась. Вскочила с визгом, понеслась прочь. Панкрат в лужу плюхнулся.
Соседи визг услыхали:
— Режут, чго ли, свинью-то?
Выглянули: из лужи писарь вылазит, ругается на чём свет стоит. Ну, на смех и подняли.
На другое утро пошла Дарья в лес за грибами, на улице опять писаря встретила:
— Чего ж не пришёл? — Подмигнула: — Весь вечер ждала!
Панкрат заморгал глазами, хотел её приобнять, но увернулась баба, к лесу бегом побежала. Только пришла, чует — за бока щиплет кто-то. Она и говорит:
— Лесовик, лесовик, приходи в вечер ко двору. Как услышишь: «Ме-е-е», — знай, это я к тебе спешу на свидание.
Лесовик и отстал, только листья у осин задрожали, будто ветер прошелся. Чует Дарья, корзина в руках тяжелей, стала, глянула, а она земляники полная. Отправилась Дарья обратно в село, а вечером смотрит — у ворот осинка стоит, листьями трепыхает. Дарья козу Машку рогатую за ворота выпустила. Коза бородой потрясла: «Ме-e-e». И к осине, листья пощипывает.
А Панкрат от грязи отмылся, штаны новые надел, рубаху с гарусом и к Дарье скорее. Только подходить, а коза как увидела, рога наставила. Панкрат кинулся было в сторону, да коза за штанину его поддела, вот и брыкнулся в пыль. Машка бородой затрясла, опять рога наставила. Еле Панкрат увернулся и припустил домой.
