– Зуев, – окликнул капитан своего молодого помощника. – Знаешь что, лейтенант, давай-ка ты поработай с народом.
– Вы предполагаете?..
– Лейтенант, я ничего не предполагаю. Но нам нужны показатели нашей работы в виде бумаг. Так что бери показания, и побольше. Ты что, думаешь, мы это убийство раскрутим за день-два?
Зуев надулся и ничего не ответил, а капитан продолжил наставления:
– А начальство с нас потребует. И чего мы начальству предъявим?
Лейтенант позволил себе высказаться:
– Собранный материал.
Камагин похвалил:
– Правильно. То есть показания. Так что – вперед!
– Я вот со старика-дворника уже снял показания, – показал лейтенант исписанный лист.
Капитан посмотрел на погрустневшего дворника, тихо стоявшего возле милицейского микроавтобуса. За всем происходящим он наблюдал отсутствующим и, казалось, бессмысленным взглядом, жалея, что теперь уже точно не удастся выполнить свою работу.
– Это он ее нашел?
– Он, – ответил лейтенант, аккуратно убирая исписанный лист в свою папку. Зуев не сказал капитану, что пару минут назад, опрашивая старика, в жесткой словесной форме пытался выведать у него, как все произошло, явно подозревая дворника в убийстве. Эту же мысль настойчивый лейтенант пытался навязать своему наставнику. Но Камагин в категоричной форме отверг ее и сказал:
– Когда будешь снимать показания с этих, – кивнул он головой на толпу, – присматривайся. Кто и как реагирует на твои вопросы.
– Понятно. Только трудно с них брать…
– Это почему?
– Автобусы подходят. Люди садятся в них и уезжают.
– Зато другие приезжают. Не думаю, что толпа редеет. Скорее наоборот.
– Гм, коллеги, – встрял в разговор деликатный следователь Лыков. – Вообще-то не худо бы установить личность погибшей.
Камагин согласился:
– Не худо бы. Особенно если учесть, что документов при ней нет. И кстати, головы, что само по себе затрудняет опознание.
Следователь развел руками:
– Это уж, братцы, по вашей части. Вы – сыщики.
Камагину вдруг захотелось послать деликатного Лыкова матюшком, но в самый последний момент он сдержался. Неудобно при молодом лейтенанте. Нехороший пример.
– А ты, я смотрю, раздражен, – как бы между прочим заметил Лыков.
Капитан воспринял эти слова как насмешку:
– Конечно. Есть повод. Всю черновую работу по этому преступлению придется делать мне. А ты будешь сидеть в кабинете в ожидании, когда я тебе направлю готовый материал. Не так ли?
Теперь и на сытом лице следователя появилось недовольство.
– Ну знаешь, дорогой мой, – заметил он, как всегда, в деликатной форме, – каждому свое.
